Дарья
Баталина

 

слишком строгие даты
и вчера воскресенье
мы восстали из камня
у пыльной дороги
и осыпались влагой
на ворсы растений
сея гиблое благо
забытых уроков

 

слишком краткие вёрсты
бегут наважденьем
что плетёт талый воздух
над сохлой коростой
сёстры росшие врозь да
утро впрямь мудренее
опрокинуты гнёзда
просыпано просо

нотный ропот по коже
узнаваний крупицы
проросли сквозь одежды
прикоснулись к недугу
чуть точнее чем можно
отточенной спицей
исцеляя надежду
вернуться друг в друга

 

вы не забыли отключить мобильник?
надетое оставьте всяк входящий
на вешалке
она через дорогу
переходить – на синий с облаками
а на зеленый – вслушивайтесь в шелест
со словарем читайте всплески листьев
переводите с ихнего на хвойный
а вслух на ощупь находите время
в песке в ракушках в стрекозиных крыльях

на белое безмолвие о главном –
о том что скрыто в опечатках пальцев
хранится в дыме гаснущей свечи:
о паре потерявшихся перчаток
забывших что такое лево-право
на разобщенность и свободу рук
вертеть-крутить на тонкой белой нитке
стеклянный шар зеркальный новогодний
в котором мир калачиком свернулся
и параллельные пути пересеклись
всё ждет команды «ёлочка, зажгись!»
вы не забыли повернуть рубильник?

 

желанья и мечты не в счёт
счастливые билеты детства
судьбой записаны в зачёт
и достаются по наследству
ветрам снегам шагам следам
и отраженьям неба в лужах
невыговоренным словам
пернатым этот скарб не нужен
с котомкой песен налегке –
ломоть луны для духом нищих
не станет столь желанной пищей –
декабрь растает вдалеке
стечёт по каплям в ручейки
земною прорастет травою
чьи колоски? уже ничьи?
так мы их заберём с собою
сплетём на голову венок
растреплем пряди дождевые –

пускай танцуют как живые!
за нами – все кому легко!
крылатые качели лета
летят в метель и гололёд
согласно купленным билетам
отпустит счастье Новый Год

 

У него – чёрная замшевая куртка,

по которой латунными гвоздиками

выбита карта звёздного неба.

Мы гуляем по вечерам.

Когда сумерки сгущаются настолько,

что все земное становится плоским,

а чернота утрачивает дно,

свободно плывущая в космосе

кисть его левой руки

исчезает где-то между бетой

центавра и дельтой змееносца,

потом возникает с бледной луной

пятирублевой монеты между пальцами:

– Хочешь мороженого?

 

Усталое лето сливается в кляксу.

И хочется плакать. Но плакать нельзя.

Гуляет по небу бездомная такса

И возит ушами в ошмётках дождя.

 

Минуты просыпались звонкой монетой.

Но ты не нагнулся. С насиженных мест

Снимаются тени. Как следствие света,

Они неуместны. Минуя рассвет,

 

Простые слова потянулись друг к другу,

Как птицы, которым пора. И не грех

Перо обронить, пролетая по кругу.

А выход в пространство бесплатно для всех.

 

 

 

Позвонит раз в полгода,
обругает погоду –
мол, ну что за мерзавка!
«Заскочу, может, завтра...
На двери код – такой же?
Чай зелёный – не роскошь?»
Аккурат в полшестого
ноги вытрет истОво.
Настороженной птицей
по углам оглядится.
Стянет шапку взъерошась.
Скорчит зеркалу «рожесть».
«Вот!» – бутылка муската.
Проходя: «Как сама-то?»
На диван – прыг с ногами.
«Это – что? Мураками?
Брось его! Борхес круче...
Сочинил я тут штучку.
Слухани на досуге» –
и за голову руки.
Половодье улыбки.
В ней глаза будто рыбки
заблестят, заныряют.
Половодье без края.
Пять свечей между нами.
Дышит бережно пламя.
Мысли тонут в стакане,
а всплывают словами
без корней и подпорок.
За окном снежный морок
жадно клеится к стеклам...
Он надолго умолкнет.
Вдруг уронит, как камень:
«Хорошо! Но – пора мне».

Шарф навертит забралом.
«Фу, как я натоптал тут!»
И – в дверях задержавшись:
«Ты по-прежнему с Пашей?»
«Лада» с визгом стартует,
ткань пространства простую
разорвав по живому.
Раны правильный омут
(из Малевича что-то)
время примется штопать,
и квадрат чёрный этот
побелеет к рассвету.

 

 

несмотря на все напасти
дальше будет только сказка
между крышей и полётом
тонкий слой забытой лжи
пыльный ветер дальних странствий
вопреки надеждам сладкий
ловит в сети наше что-то
облаков наворожив
из дымящейся отравы
с терпким призвуком ироний
изогнулись тротуары
потеряв последний стыд
семь ступенек – и направо
лужи в небо нас уронят
тополиный пух – в подарок
для страховки от обид
лишь бы нам спуститься выше
лишь бы вместе потеряться
чтобы каплями сквозь стёкла
заглянуть в своё ничьё
я зову тебя – ты слышишь? –
веток скрюченные пальцы
невесёлых новоселов
тенью тронут за плечо