Даниил Миридонов

Даниил Миридонов

Четвёртое измерение № 4 (460) от 1 февраля 2019 года

Стереолог

Китобои

 

Китобои, на берег сойдя, треплют холки собак.

Жён округлых своих и детей нежно тискают, мнут.

Иссечённых предплечий поленья –

в тряпье, кое-как,

И – за стол, и – в спокойствие тёплых тягучих минут.

 

Среди ночи, устав от горячих наполненных жён,

Китобои, накинув холщовки, выходят дышать.

Сквозь туман из глубин океанских доносится стон:

Кит их всех созывает, китовая страждет душа.

 

У скалистого берега, близко, почти на мели,

Открывает горбач серо-чёрную добрую пасть,

Китобои заходят в неё, кит прекрасен, велик!..

И они уплывают, нисколько уж не тяготясь.

 

...Сиротливо и жалко вельботы на суше стоят,

Тусклый свет греет ржавый, с запёкшейся кровью гарпун,

Сети рваные, вечные жёны ждут бравых ребят

По прошествии тысячи бледных обманчивых лун... 

 

* * *

 

кадык как лифт для крика

дрожанье этих щёк

здесь были Влад и Ника

и будут здесь ещё

полуслепые дети 

взрослеющие в долг 

втатушках ран-отметин

читающие блог

о безупречном горе

двух сбившихся программ

секундами историй

их кормит инстаграм 

ияндекс бесполезен

и равнодушен хром

полна реальность лезвий 

ХумПадме Мани Ом

 

Нева

 

Прокатился я, лихой,

По Неве, по Неве, по неве-

жеству и скуке.

Теплоходик заводной

На Неве, на Неве, на неве-

домые звуки

 

Лишь моторчиком урчит.

Он Неву, он Неву, он не в у-

смерть, он усталый.

Всё звенит – бог Зенит

Ест болельщицкое сало.

 

У Невы, у Невы, у Невы невы-

носимо

Быть на Вы, быть на Вы...

– Да, Аркаша?

– Правда, Сима...

 

Подарок

 

Витиевато и смешно 

Ты рассуждаешь о свободе.

И что не всё предрешено,

И каждый – Бог, в каком-то роде.

Спешишь загуглить, показать,

Потом отбрасываешь локон,

Заносишь свежий смысл в тетрадь,

Он не новей, чем в доме цоколь,

Который помнит стук копыт,

И прилетевшие снаряды.

И домом опыт не добыт,

А стойко принят, как торнадо.

Со звоном стёкол, криком, мглой,

Под кожу въевшейся бедою...

С той несвободой – лютой, злой –

Он мог не справиться... Густое –

Смотри же, книжное дитя!–

Стекает зарево над миром!

И в нём – и Бог, и ты, и я,

И всё– наполнено эфиром.

Ты засыпаешь, а в твоей

Тетрадке – смыслы без помарок...

Билет на Марс. Лети скорей!

Свобода? Просто. Мой подарок...

 

Гром

 

Не надо дожидаться грома,

Перекреститься чтоб.

Быть где угодно, но не дома,

А в предвкушенье троп.

Мы насиделись на дорожку

В утробах матерей.

Ты растяни свою гармошку

Да в барабан забей!

Идущий всё, что есть, осилит

И выдюжит, смогёт.

Евлампий, Казимир, Василий!

Толкайте самолёт!!!

 

Колючий случай

К нам в лесной журнал

Пришло письмо со вложенной иголкой.

И в том письме подробно, очень долго,

Несчастный ёж буквально причитал.⠀

Он говорил, 

Что местные дожди 

Наверняка токсичны и опасны.

Что сизый мох невероятно грязный

И по нему никак нельзя пройти.⠀

От листьев веет

Плесенью и сном,

И увяданья много в птичьем пении.

Что было просто, то теперь – с трудом.

Он даже пишет так: «не ёж, а пень я!»

Иголки сникли,

Половины нет,

В том смысле, что ушла навек ежиха,

И он теперь сидит всё больше тихо,

Лишь иногда является на свет...⠀

В конце письма 

Постскриптум: может быть...

А, впрочем, до свидания...и точка.

И фото: два гриба, с травою кочка,

И радуга...и хочется любить...⠀

* * *

 

То ли это бодлеровские цветы,

То ли вход в райские кущи.

Из сгущения красок – в просвет пустоты

Так маняще и так зовуще!

 

Ядовитые капли сочатся из пор,

Сладким вкусом своим прельщая.

Аромат кружит голову, как приговор,

Обрекая и не обещая.

 

Слой за слоем снимая, пытаюсь узреть 

Содержимое сердцевины.

Лёд и пламень, а фоном – трубная медь,

Замедляю шаг муравьиный.

 

Неразгаданной тайной оставить, как есть,

Не отдавшись ни мёду, ни яду.

Да и нет этой тайны, а только я – весь,

Недоступный истины взгляду.

 

* * *

 

Нервный взгляд, смущённый голос,

Дробь и бусы слов.

Тоньше ты сейчас, чем волос,

И прозрачней снов.

Сколько будет длиться это –

Думать не хочу.

Говоришь мне: песня спета,

Даже не шучу.

Впрочем, можно по привычке,

Едко, наобум.

Стонут в бесконечной смычке

То душа, то ум.

Не настолько, чтобы разом

Сгинуть и сгореть.

Выручай, душа и разум!

Находите твердь.

Весь – в своей сплетённой воле,

Весь – в любви своей.

Прилагаю: Безглагольней.

Существительней.

 

Весёлая смерть

 

Фотографируй, копи, сохраняй, береги,

Холь и лелей послевкусия миг полусладкий.

Гости ушли. Недоеденные пироги.

Мыслей и чувств по столу разметались остатки.

Чайник не свистнет, он будет упрямо кипеть,

Плотью железной с повышенным градусом споря.

Где-то в окошке маячит весёлая смерть,

Кровь запеклась, рана чешется, поздно быть в ссоре

С кем-то далёким, незримым, доступным ветрам,

Солнцу и взглядам блуждающим, вечно спешащим.

Знает осенняя, с лёгким туманом, хандра

Цену тому, что являлось вчера настоящим...

Камера щёлкает, молодость взять бы успеть!

Жизнь зафиксировать и многократно размножить.

В парке осеннем гуляет весёлая смерть,

И в предвкушении селфи корчит мне рожи.

 

Точка

 

Лишь предрассветных мыслей широта

Пересечётся с жизни долготой,

Я стану точкой. С чистого листа,

Кружа по свету прописью простой,

Не удержусь! И выйду за поля

В азарте сочинений, бед, побед,

За горизонт, где небо пьёт земля,

И ничего на свете слаще нет...

 

Стереолог

(стимпанк-поэма)

Отрывок

 

IV

Сегодня на приёме у меня

Отец и дочь. И камень преткновений

Под цифрой 7. Смотрю при свете дня:

Волнуются и пляшут тени, тени...

Им белый свет не мил,

Нет сил.

Спросил

Отец: «Всего ли было полной мерой?

Иль где-то недодал, недолюбил?

И, может быть, отцовскому примеру

не удалось взрастить в тебе любовь?»

Дочь отвечала: «Дал еду и кров,

И платья разные... Но всё же до конца

Не разглядела твоего лица...

А в нём ‒ любви черты.

Лишь маска суеты

и бесконечных дел.

Иначе ты не мог и не умел...»

Я упрощаю. Это техника «Портрет».

Женат ты, холост –

Превращайся в холст.

Млада, сед волос –

Превращайся в холст.

Закрой глаза, побудь в обычной раме.

Не следуя заезженной программе,

Всё упрощай 

В песчинки, в воду, в мёд,

Всё превращай в любовь, что всяк поймёт,

В летящий камень, пущенный пращой.

И ‒ будь прощён.

Я сам сейчас ‒ портрет, я вместе с вами.

Простыми наслаждаюсь чудесами.

На лицах безмятежность и покой. 

Начистоту, легко, одной строкой:

Тянись к другим, и, может, станешь проще...

Сеанс окончен. И на два портрета больше.

 

V

Говори со мной, ангел, убаюкивай песней...

Я любой твоей музыке искренне рад.

Про людей, живущих раздельно и вместе,

Про придуманный рай и ад.

За стеной Шапиро, дёргая пейсы,

Толкует жене про выгодный вклад,

В предвкушении процентов к пенсии

Гладит её габаритный зад.

Пётр Евланов из 3-й квартиры вообще мечтает стать ядром.

Тяжёлым, бесчувственным, круглым – проститься с миром, повидавшись с Кремлём.

«Вакханалия петушни, оборзевших чинуш и тупых юмористов! 

Россия гибнет!»А недвижимость – за рубежом.

И те, и другие, и третьи вопят: «Не чисто!» –

На каждом квадратном метре

кидаясь дерьмом.

 

Говори со мной, ангел. Наше время ещё не вышло.

Безусловной любви безлимитный абонемент.

Я-то знаю: она, хоть и спит, но меня услышит,

Пресловутые бабочки передадут привет.

Крыльев их размах с каждым днём всё шире и шире,

Диафрагмы купол наполнен и тянет ввысь.

Мне не важно, ангел, что происходит в мире,

Миром правит любовь, и какой уж тут компромисс?

Окна в доме её выходят на юго-запад,

Там такой нечастый, нежный струится снег,

Окажусь я там – невидимкой, тишайшей сапой,

Чтоб смотреть в окно – с любой стороны – хоть век...