Борис
Вольфсон

* * *

… а поскольку трава колола лицо, 
некто, лёжа в траве ничком, 
понимал, что жив ещё, что кольцо 
не замкнулось, и что смычком 
  
где-то рядом кузнечик врезает марш, 
но не траурный, а живой, 
и из дыр в бортах поднебесных барж 
свет мерцает над головой 
  
вперемежку с дождиком; быстрых стрел, 
щекотавших затылок, он 
позабыть не мог, но давно смотрел 
вниз, на землю, на рыжий склон; 
  
зарываясь в травный дурман и бред 
и твердя, что ещё живой, 
ощущал свою маловатость пред 
этим склоном, дождём, травой; 
  
и решившись жить, но поняв, что весь 
он давно уже врос в откос, 
принимал дождя и мерцанья взвесь 
как спасительнейший наркоз…