Борис
Попов

Баллада

Так нервно улыбается тоска,

так робко подбирается разлука,

так, хлёсткая, у самого виска

стрела летит из дружеского лука.

Так день спешит, преображаясь в ночь,

так ночь скользит, одетая без платья,

так мать ревнует собственную дочь,

за воровство наказывая зятя.

Однажды днём, очнувшись, подойдёшь

и ты к дыре оконного проёма –

и, снегом оборачиваясь, дождь

вдруг подмигнёт тебе по-молодому.

Размытый город заревом сверкнёт.

И на ступенях каменной Эллады

вновь зазвучит без слов почти, без нот

забытая и древняя баллада.

Я ничего у жизни не прошу.

Она проходит, розы и колючки

бросая и дворцу, и шалашу,

и умнику, и просто недоучке...

Без фальши

Я позабыл, что я жил и любил. Не помню –

чем же я бредил, кому божился

в узких кроватях громоздких комнат.

Я позабыл, что такое сон. Я сжился

с пресной трясучкой ночных кошмаров

и преуспел в этом деле. Словно

щупальца или клешни кальмаров,

меня терзало, спать не давая, – слово.

Жалкие выжимки и потуги

не утешали меня – да полно! –

в потных объятьях своей подруги

я их к утру забывал упорно.

...А между тем над сетьми кварталов

дождь про своё напевал картаво.

И грохотала страна металла

без колбасы, молока, сметаны.

Я позабыл, что такое быль. И выбыл

без суеты из борьбы. И выпил –

сколько положено по талону,

выстояв очереди-колонны.

Как говорят, что посеешь – то и...

Не повернётся язык сказать, что дальше –

поступь оркестра, дыханье холодной хвои?

...Господи, было бы это хотя б без фальши.

* * *

В. Цимбалюку

Все отпраздновали ёлки, все помолвки,

Спеты спевки, оттанцованы танцульки,

И осыпались ядрёные иголки,

И повысохли дарёные свистульки.

И опасливые страсти поугасли.

Только ветер, обходя дворы и сенцы,

Недоверчиво заглядывает в ясли,

Чтоб увидеть долгожданного младенца.

Видно, вправду календарь переиначен:

Срок пришёл, а новорожденный не сбылся.

Убивается папаша, мати плачет:

«Как же это? – Рождество, а не родился!»

Век мой вывихнутый, сладкий и солёный,

Что ты мучаешься, глядя мимо, мимо

Недоразвитых чудовищ Вавилона

И ристалищ императорского Рима?

Не выходит ничего, вот невезуха.

Сваришь щи – так не дотянешься до водки.

Бог погоды обещает снег – и глухо,

Не сбываются его метеосводки.

Тяжкий пар от жара серого вдыхая,

Площадь движется, закусывая песней:

«Тётя Хая, вам привет от Мордухая!»

...Вилли Токарев гостит на Красной Пресне.

Всё выйдет так

С. Гладковой

Всё выйдет так, как я уже сказал.

Придвинется полуночный вокзал

Ко всем, кто опоздал на скорый поезд,

Но лавки будут заняты. И повесть

Начнётся снова. Вакх и Валтазар

На животах расслабят тесный пояс.

Всё выйдет так, как видишь ты во сне:

Проснётся дождь и стукнет в тишине

По твоему замёрзшему оконцу.

Всем нищим подавая по червонцу,

Подвыпивший, ныряя по стене,

Уйдёт поэт без компаса на солнце.

Всё выйдет так, как выйдет наяву –

И ты поймёшь, что я ещё живу,

Роняю розы в мокрые подушки.

Стихи мои не стоят ни полушки,

Но я на них купил себе жену

И будущему отпрыску игрушки.

Всё выйдет так, а ежели не так –

Тогда и жизнь как стёршийся пятак,

Затерянный в ободранном кармане.

Об этом в незаконченном романе

Обмолвилась старуха Шапокляк

И скрылась в полусумеречной рани.

Я сам себе нарисовал зарю

И сам с зарёю грустно говорю

На бедном незаконном вернисаже

С единственной картиною – пейзажем

Сырых лучей, летящих к январю.

Всё выйдет так, всё выйдет так – и даже

Ещё верней, чем по календарю!

...Всё выйдет так, как я и говорил.

Ты вдруг споткнёшься у кривых перил

И вспомнишь ту убогую каморку,

Дух простыни проклятый и прогорклый –

Где я тебе дитятю сотворил

Нечаянно на «круглую пятёрку».

..............................................................

...А ливень лил, а ливень лил и лил,

Как участковый, шаря по задворкам...

* * *

...И кончится это мученье, 

Что встарь называлось тугою. 

И мы с тобой вниз... по теченью... 

С тобою... с тобою... с тобою... 

Наступит погода другая. 

И мы поплывём по теченью. 

Кругами... кругами... кругами... 

К свеченью... к свеченью... к свеченью... 

Катулл

Туфелек тоненький, точный стук –

«Хочешь», «не хочешь», «хочешь», «не хочешь» –

И обрываемой песни звук,

И раздираемый атлас ночи.

И приходящая тьма, и тьма,

Нас покидающая внезапно.

Только не надо сходить с ума –

Надо готовить питьё и завтрак.

Жизнь продолжается. Плот и плуг

Не срифмовать, как разруху с мухой.

...Туфелек тоненький, точный стук –

«Хочешь», «не хочешь»... ах, глупо, глухо...

Передавайте привет другим!

Мы не готовы ещё к поступкам.

Но соблазняется бедный гимн

Тоненьким, точным, порочным стуком.

Падает ручка на стол. И стул

Сам поворачивается к востоку.

И оживает в гробу Катулл,

И, усмехаясь, глядит жестоко.

* * *

Миграции семей, крушенье поездов, 

Озноб озонных дыр, закат, сверженье лета –

Как это всё пришлось! Где отчее гнездо? 

Тебе легко светить. Мне не хватает света. 

Сырые вечера. То ль Шуберт, то ли Лист? 

Слезливые огни. Комедия и драма! 

Как знак слепой судьбы, слетает узкий лист 

И оглашает лес, и стонет пилорама. 

Косноязычны сны. Косноязычны судьбы. 

Мы даже не враги и больше не друзья. 

Кто правит бал? Где бог? Где сатана? Кто судьи? 

Найдутся – говорят. Кто правит – тот судья. 

Молчу, молчу, молчу... Не нахожу ответа. 

Киваю головой. Молчу, молчу, молчу... 

Тебе легко светить. Мне не хватает света. 

Теряю каждый день по одному лучу. 

Попытка прощания

С. Гладковой

Так пусто и грустно мне было вчера.

...Менялась погода, и ветер подталый

топтался у окон, свистел у двора,

по комнате шарил и лез в одеяло.

И встал я тяжёлый, и лёг я больной,

и только лицом я к стене повернулся.

как ангел разлуки взлетел надо мной,

и всех я простил,

и, простив, встрепенулся.

Ты, птица ночная, не плачь обо мне!

Забытый и слабый, в пустынной постели,

лицом повернувшись к побитой стене, –

я чувствую ход предпоследних метелей.

Ты, город железный с несытой душой,

расставил свои батареи и сети

и думаешь, глупенький, – что ты большой?

Ты маленький-маленький город на свете.

Ты точка на карте, пылинка полей,

песчинка пустыни, листок среди леса!

Но нет ничего мне на свете милей,

чем это твоё неживое железо.

Прощайте, прощайте, я скоро уйду!

Недаром я вижу в оконном проёме

зелёную, зимнюю, злую звезду

и стёкла в истоме, и оторопь в доме!

Лицом повернувшись к обшарпанным снам,

мне сладостно греть свои горькие думы –

как будто бы это посыл временам,

молве и безмолвию, сраму и шуму!

Прощайте, прощайте, я скоро уйду –

без слёз и упрёков, угроз и объятий –

уже не подвластный земному суду,

ещё не готовый к небесной расплате.

Легки на помине, придите, друзья!

Любимая мною полюбит другого.

А мне остаётся река и ладья,

и слово, которому верил, и слово...

Почти элегия

Ничего мне уже не надо.

И спиною прохладу чуя,

С лёгким лепетом листопада

Подружиться теперь хочу я.

На пустынный, песчаный берег,

Сплошь заросший чертополохом,

Выйду из дому, хлопнув дверью –

Словно в следующую эпоху.

Сяду близко к воде –  и тотчас

Загустеет, сомкнётся вечер,

И дожди мою тень затопчут,

Истерзают и изувечат.

Отползёт моя тень-калека

Умирать в городские клети.

...Это будет в начале века

Или, может, в конце столетья.

Поднебесная мгла растает,

Солнце выглянет, лопнут почки.

И история всё расставит –

Запятые, тире и точки.

Только мне ничего не надо.

Наше дело грустней и проще.

Преждевременным листопадом

Я по душам пройду и рощам...

Пророчество

Когда меня не будет, будет дождь.

И, стоя на конечной остановке,

ты мысленно опять ко мне придёшь,

испачкав свои новые кроссовки.

Когда меня не будет, будет то,

что не было со мною. – В изобилье

появятся красивые пальто,

которые мы так и не купили.

И зонтики сейчас же приплывут

с Курильских островов. И новый гений

изобразит вам следствие и суд

над автором вот этих заявлений.

Когда меня не будет во плоти,

я стану подавать тебе сигналы

поломкой в электрической сети

и крапчатою мглой телеканала, 

и светом августовским, и золой

печального костра на огороде.

Когда меня не будет – Боже мой! –

ничто не переменится в природе. 

Лишь девочка с испуганным лицом

обмолвится случайно: жил, мол, некий

Поэт в том доме с маленьким крыльцом.

………………………………………………

…Я мог бы стать ей мужем иль отцом,

когда б не умер вовремя, навеки.

* * *

С тех пор воды утекло так много.

И душа почти отсеклась от тела.

И дорога в гору пошла отлого,

И сама гора, погрузнев, осела.

И друзья мои отреклись от милых

Заблуждений юности. То, что пело –

Перестало петь, прокрутилось мимо.

...И душа почти отсеклась от тела.

Я вернусь, вернусь на былую площадь,

Где шумят-звенят – да не наши листья,

Где бредёт один за тобой на ощупь

Декоратор лет, оператор писем!

Беспощадное время стоит у окон.

А стоял Есенин в сквозной рубашке.

И красотка, крутя слабым пальцем локон,

Превратилась в тень, в сновиденье, в пташку!

Неохота вставать и ложиться трудно.

За окном то ветер, то лёд, то пламень.

Недалёк тот час и тот голос трубный –

За которыми следуют крест и камень...

У старого горя

Это значит – я был

И несчастлив, и счастлив чертовски.

И сюда приходил,

И садился на мокрые доски.

И следил за волной,

Отдающей смолой и мазутом.

Это было со мной –

Только треснуло, словно посуда.

Это было, прошло

И уже никогда не вернётся.

И моё ремесло –

Ловля снов –

Миражом обернётся.

Но как тянет в беду,

В чепуховую чёрную прорву –

Где плюёт на звезду

Сероокая стерва-оторва!

Лорелея? – вздохнёшь.

Да какая уж там недотрога!

Ни сожмёшь, ни согнёшь

Ты певунью с клеймом Козерога.

Это было уже,

Лишь однажды такое бывает.

На восьмом этаже

Потихонечку свет убывает.

И забита давно

Та беседка у вешней водицы.

И испито вино –

Дважды прежним вином не напиться.

Что же чайки кричат

О своей инфернальной обиде?

Я ведь сам из волчат –

Только, может, в овечьем прикиде.

Я ведь сам на себя

Насылал то опалу, то милость –

Жизнь и смерть осеня

Чёрной розой, что в Блока влюбилась.

...Дребезжит старый мост,

Детонируют реи и сваи.

И тепло мне от слёз.

Лишь однажды такое бывает.

Это значит – я всё ж

Здесь отметил билет и путёвку.

И гляжу в эту ложь,

Словно пращур на боеголовку.

Ни за что, никогда

Мне уже не вернуться в былое!

Через «нет» и сквозь «да»

Я с поникшей прошёл головою.

Но за маленький круг

Того грешного, нежного ада –

Я отдам всё вокруг,

Что вам надо и что вам не надо...

* * *

Уж не взлетят, не всхлипнут соловьи

с твоей раскрытой розовой ладони –

поскольку лишь отсутствие любви

присутствует сегодня в нашем доме.

И только глупый ветер гулевой

на сдвоенные стёкла налипает.

И лампочки висят вниз головой,

как лампочкам висеть и подобает.

Как холодно сейчас сырой земле!

И холодно, и голодно, и наго.

И ты, душа, подумай о зиме,

а о разлуке, ангел мой, не надо.

И ты, душа, печалью озарив

неубранную, бренную халупу, –

не говори, прошу, не говори,

не говори, что всё смешно и глупо.

Прекрасна жизнь на вере и ветру.

Дождись, душа, любви и звездопада.

Всё отпадёт, забудется к утру.

...а о разлуке, ангел мой, не надо.