* * *
Романские львы, островерхие шпили,
барочный алтарь, современный орган.
Тут время спрессовано, смешаны стили,
и что там играют? И что нам простили?
Покайся, католик, дрожи, меломан!
И что нам Святое Писание или
буддийская дхамма, исламский Коран?
В немецкой земле притаилось такое
зловещее прошлое, что не поймёшь,
где истины соль в вековой паранойе?
когда уже мёртвых оставят в покое,
отмыв с их костей застарелую ложь?
Тут дело простое, тут вечность в простое,
культура и варварство – вынь да положь!
И где эта правда, погибшая в споре
католиков добрых и злых лютеран?
Осталась лишь музыка в древнем соборе,
в новейшем органе и в слаженном хоре,
и в плотных рубцах от полученных ран.
Вселенское горе с укором во взоре,
не плачьте друзья, всё забудется вскоре,
пройдёт три столетья – и снова в фаворе
какой-нибудь жалкий кровавый тиран.
* * *
Где мозг без извилин – язык без костей.
Где идол всесилен – солдат без вестей.
Торчат обелиски, как иглы ежей.
Бессмысленны иски – хоть дела не шей.
Протесты нелепы – согнут, как всегда.
Дома, словно склепы, мертвы города.
Знобит человечка, хоть осень тепла.
Зловонная речка вдоль жизни текла.
Текла, пересохла, как будто мотор
заглох, впрочем, сопла чадят до сих пор.
Повсюду химеры и толпы теней.
Стоят пионеры у вечных огней.
Никто не скорбит. Всё сгорает дотла.
Промозгло, знобит, хоть погода тепла.
* * *
хлопок одной ладонью – это не подлинный дзен.
подлинный дзен – это снижение цен.
уменьшение потребления. отсутствие очередей.
опустевшие улицы. нигде не видно людей.
ни котов, ни собак. только крысы когда-никогда
на зелёный свет светофора бегут незнамо куда.
подлинный дзен – бессознательного поток.
хлопок одной ладонью – это по лбу хлопок.
подлинный дзен – на лбу погибает москит.
подлинный дзен – монах покидает скит.
* * *
если уж выпало жить под пятою тирана
лучше быть шипом или ржавым гвоздём
можно стоять под грузом подъёмного крана
рано ли поздно дождёмся того чего ждём
горец с кинжалом в зубах прыгает в зал с экрана
сладкая жизнь растворяется под осенним дождём
молча сижу за окном помалу светлеет
свет бывает серого цвета туман рулит
только в китае утром восток алеет
цветы прорастают из-под могильных плит
нас никто не любит и никто не жалеет
поскольку мы в добром здравии и у нас ничего не болит
от мыслящего существа остаётся мысль о финале
от детства плюшевый мишка на чердаке
от объятий юности скамейка в пале рояле
от истории де ришелье с фаллическим свитком в руке
от революции чёрные дни миновали
час искупленья пробил молотком по башке
от пушкина только год что прожил в одессе
то пыльной то грязной и парусники в порту
дама пик осталась при пиковом интересе
от удара в челюсть привкус крови во рту
погружённые в ужас мысли теряют в весе
не подводя итогов пора подвести черту
* * *
детям читают рассказы Бианки о животных и о природе.
позже добавят сюжеты о барине и народе,
о пролетарских кружках в Петербурге, о броневике,
о лысом гении с кепочкой в кулаке.
но броневик проржавел и кепки теперь не в моде.
а кто облысел тот может ходить в парике.
щека перевязана – вдруг патруль остановит!
но никто ему не прекословит, никто не ловит.
колесо истории катится по прямой.
барин глуп, а народ слепоглухонемой.
Ленский поёт что день грядущий ему готовит.
крокодил говорит грязнуле – лицо умой!
и грязнуля смывает лицо вместе с грязной маской.
не получилось розгой, попробуйте лаской,
не получится – есть ещё петтинг, чтоб возбудить аппетит.
кухарка пошла во власть, к услугам твоим общепит.
училка лупит по пальцам железной указкой.
ученик не пикнет, а цыплёнок пищит.
лысый чёрт идёт в кепке, сбрита бородка.
основы жизни – водка. лодка, молодка.
антикварный серп продают с винтажного молотка.
рёва-корова, заткнись и дай молока.
кучерявый чубчик в тюрьме – пятая ходка.
жаль, что искусство вечно. жаль, что жизнь коротка.
* * *
руки поверх одеяла а то привяжу их к кроватке
не прекратишь будет слабоумие или припадки
Бог покарал Онана за этот грех
расскажу во дворе девчонкам пусть тебя подымут на смех
и девочки будут смеяться но не над этим
смеяться в принципе свойственно маленьким детям
не трогай себя между ног и не нюхай пальцы
а то на целый день посажу тебя вышивать за пяльцы
это стыд и позор поняла это стыд и позор
расскажу мальчишкам будут смеяться когда ты выйдешь во двор
но никто ничего ни мальчикам ни девочкам не сообщает
мамы и папы бранят но небесный Отец прощает
всё равно все мы были детьми несчастные дяди и тёти
ещё не было плоти но были влечения плоти
были игры в доктора или в папу и маму
в нас заложили инстинкты как в компьютер программу
всё равно все давно уже выросли повзрослели и постарели
умерли под забором или в тёплой белой постели
* * *
что есть истина? Неужели вот эта
пожелтевшая от времени и брехни газета,
магнитофонная запись – бобина или кассета.
что есть истина? в том, что осень пришла после лета,
вот и листья жёлтого или красного цвета.
Пилат вопрошает Христа. Христос не даёт ответа.
Что есть истина? аксиома ли, теорема?
Соломон потерялся меж бесчисленных жён гарема.
Напрасно, сбиваясь с ног, ищет владыку евнух,
царь исчез, вернее, растворился в царицах или царевнах.
растворимы мужчины в женщинах без остатка.
правда матка, как в анатомии. анархия – матка порядка.
что есть истина? гомон дележки базарной?
движенье пунктирное частицы элементарной,
е равно эм це в каком-то квадрате.
ума палата, но ум в поднадзорной палате.
что есть истина – крик безумца? щёлканье счётов в конторе?
коридор коммунальный? лампочка в коридоре?
истина умирает, как и рождается в споре
о вере, о холокосте, о голодоморе.
что есть истина? то, что держит в руке анатом?
ковчег, приставший к горе, именуемой араратом?
царь-кощей, который чахнет над златом?
что есть истина? Иисус молча стоит пред Пилатом.
* * *
Слова, слова! Флоренция. Тоскана.
Боль в памяти вступает от виска на
глаз. И сразу меркнет свет в глазу.
Но глаз второй живой – покуда зрячий,
на тонком стебельке, подводный, рачий,
я крепкий панцирь на спине везу.
Флоренция. Собор и баптистерий.
Хранитель веры или суеверий?
Не всё ль равно? Орган сменяет хор.
И фрески оживают и приходят
в движение. И люди глаз не сводят
с минувшего, и вот – мутится взор.
Мутится взор. За ним – мутится разум.
С больною головой и рачьим глазом,
и панцирем советским на спине,
что делаю я здесь, где словно соты
страданием наполнены красоты,
где место – всем, но что здесь делать мне?
Я был отродьем жуткой коммуналки.
Учил литературу из-под палки,
о музыке понятья не имел –
трезвучия, арпеджио и гаммы.
Лесной пейзаж глядел из пыльной рамы.
Бульвар Приморский. Пушкин. Всех-то дел.
Бутылка и гранёные стаканы.
Какое дело нам до той Тосканы,
в которой статуй на пятьсот одесс.
Но вот, стою под сводами собора,
и вновь орган сменяет звуки хора,
и грешная душа теряет вес.
* * *
Не воровал, не грешил фарцой,
не обижал стариков,
а потому был паршивой овцой
среди священных быков.
Быки мычали, жевали траву –
я их обходил стороной.
Однажды попался голодному льву,
но он побрезговал мной.
Потому-то не аппетитен, но жив,
не овца, но адамов внук.
И, в общем, не так уж я был паршив,
а просто отбился от рук.
Теперь я стар (не спеши, не старей)
вдали от мирской суеты.
А с трудной ролью священных зверей
справляются наши коты.
Трое – черны, один – чёрно-бел,
трехцветка у нас одна.
И хоть приручить я её не сумел,
но как пушиста она!
И пусть я печален и бестолков,
но сам себе голова.
Не слышу ни рёва священных быков,
ни рычанья голодного льва.
Свободен настолько, насколько – ничей,
на доске нарисован мелком.
И тусклая лампочка в сорок свечей
горит под моим потолком.
* * *
тройка семёрка дама
куприн проститутки яма
лермонтов парус струя
партия съезд программа
альцгеймер память моя
школа урок перемена
Бог небосвод ойкумена
свадьба аборт измена
слёзы парторг завод
морфий иголка вена
родина мать зовёт
каша её не сваришь
гусь свинье не товарищ
товарищ доставлен майор
лес горит и не счесть пожарищ
волосы на пробор
полубокс полька канатка
анархия мать порядка
истеричка б***ь психопатка
коммуна кухня скандал
военком поликлиника взятка
не поймёшь кто взял а кто дал
жизнь сестра что вцепилась в тело
бытие моё онемело
не может связать трёх слов
раньше оно умело
а нынче вязанка дров
онегин письмо татьяна
товарищ вяжи смутьяна
Игорь не слушай Бояна
ссылка кавказсибирь
судьба ясна как поляна
война красна как снегирь
© Борис Херсонский, 2020.
© 45-я параллель, 2020.