Борис Чипчиков

Борис Чипчиков

Борис ЧипчиковБорис Магомедович Чипчиков (1948–2014) родился в Киргизии в селе Красная речка, жил и работал в Нальчике. Автор книг, написанных по-русски и по-балкарски: «Возвращайся свободным», «Улыбается Боже», «Нерестились рыбы в лунном свете», «Мы жили рядышком с Граалем» и др. 

 

Четверть века назад, в 1988–1989 годах, мне довелось заниматься (с огромным, кстати, удовольствием) подготовкой к публикации (в «Кабардино-Балкарской правде» и журнале «Эльбрус») рассказов сорокалетнего Бориса Чипчикова, до той поры, кажется, нигде не печатавшегося. И в первую очередь меня поразило, насколько зыбка грань, отделяющая его прозу («къара сёз» – «чёрное слово») от поэзии («акъ сёз» – «белого слова»); как легко проза и поэзия у него меняются друг с другом местами; как вибрация, возникающая на стыке меж ними, производит новые, неожиданные смыслы – мерцающие, муаровые, вихревые; как в итоге всего этого рождается скупое, нелегковесное «ДА», обращённое к миру и человеку.

И по сей день помню рассказ «Двери», в котором вроде бы чуждый всему живому пейзаж («А вокруг уныние: снег, замёрзшие скалы, ломкие стебли прошлогодней травы, и лес, чёрным пауком впившийся в серую муть неба. Здесь, наверное, никогда не было людей и никогда не будет, и ветер никогда не утихнет, и мне никогда не дойти») чудесным образом преобразуется через человеческое восприятие («Вот он, Кавказ, такой, как тысячу лет назад, и он совсем не изменился. Это моя земля, и впервые, в миг один понял, что она и кто я. Она рассказала и о себе, и обо мне, и о тех, кто был до меня и кто придёт после. И снова Кавказ громадный, как космос, и все миры вместе, и я понял, что Асхат не в земле, а где-то среди белого и голубого покоя, и понял я: умереть нельзя, ибо нет смерти»), и автор, дотянувшись вместе с читателем до глубинной реальности, делает ошеломляющий в своей простоте и точности вывод: «Странно устроен человек – из кусочков хочет собрать целое, имеет целое – разбирает на кусочки. Вот и я пытался определить пережитое, перебрал много слов и остановился на Красоте, но Красота эта была иная, не такая, какой я её доселе представлял. В ней было что-то вроде того, как отец во благо сечёт сына, отчаявшийся человек выбивает пыль из ковра, и ковёр чист; это как серу ввели в кровь, чтобы вывести шлаки. Странное сочетание: сера и кровь, но иначе кровь не очистится».

Редко когда приходится испытывать такое совпадение внутренних ритмов; переживать ощущение уже посещавших, но не облечённых в слова мыслей; видеть ту самую глубинную реальность, к которой всегда так тянет и которую так трудно порой различить под шелухой «скудного многоразличья» подробностей мира. Но здесь я, читатель, узнавал многое, в том числе и тот город, который (в одном из рассказов) воссоздавал Борис, видел те туман и морось, видел разноцветные надувные шарики, продававшиеся на площади, которой ещё только предстояло быть названной площадью 400-летия, слышал его шаги – и его мысли. Проза Чипчикова – очень живая и подлинная, он (сознательно или нет) избегает многократно встречающихся способов изложения, избитых сюжетных схем и готовых вербальных конструкций. И она – непрерывна: Борис Чипчиков не возводит отдельных стандартных построек, но всю жизнь обтёсывает глыбы для возводимого им храма. Подобное творчество требует, помимо всего прочего, некоей детскости в душе – и Чипчиков в свои шестьдесят пять (трудно поверить в такое число) этой детскости не растерял, зато приобрел очень многое: опыт, своё мировоззрение, своё дыхание – и, наконец, читателей и поклонников, среди которых мне приятно числить и себя самого.

На протяжении творческой жизни Борис, естественно, менялся – но при этом оставался неизменным; его водило из стороны в сторону – но главного своего русла он не оставлял никогда; Чипчиков хранит верность самому себе – а потому в его слове никогда не дадут всходов семена фальши. К сожалению, есть писатели, которые находятся как бы вне собственного творчества: оно не сплетает узоров у них в крови, не ворочается в сердце, даже не заставляет особо напрягать извилины. Борис Чипчиков не из таких: его творчество – внутри него, точно так же, как сам он – внутри своего творчества, служа ему верой и правдой.

Часто вспоминаю выписанную автором притчевую фигуру «Идущей по дорогам», о которой под занавес сказано: «Бродит по чёрным горестным дорогам женщина во всём чистом и очень хочет, чтобы у нас всех всё получалось. Нам бы пожалеть её, она устала, она очень устала»). Сегодня мне почему-то кажется, что у этой усталой путницы такой же доброжелательный и мудрый взгляд, как у самого Бориса Чипчикова. Что она – это совесть художника и речь его. Дай Бог, чтобы не уставала так сильно.

…Эти слова были последними, что я успел написать о Борисе Магомедовиче при его жизни. Поздравляли писателя с 65-летием, желали новых книг и многих лет жизни. Не получилось. Отдыхай, Борис.

 

Георгий Яропольский

Подборки стихотворений