Аркадий
Ровнер

* * *

Увидел радугу над Волгой, 
          И обомлел от красоты 
          Природы, ставшей богомолкой, 
          Чьи мысли девственно-чисты… 
          Не ею ли благословится 
          Земли святая ипостась? 
          Валентин Никитин 
  
Мой друг живёт в плену своих картинок: 
одна религия из дюжины других 
была в него заложена тревожной 
незащищенной юностью, когда 
всех нас крушили примитивной догмой 
и многих сокрушили, он же выплыл 
на утлом корабле отцовской веры 
в безбрежный океан, где только волны, 
где только ветер, рвущий паруса. 
Вселенная лежала перед ним 
непостижимая, вручённая ему лишь, 
но он ей дал готовые названья, 
он населил её творениями предков 
и смыслами, и образами, он им 
поверил и в себе запечатлел их. 
Другие смыслы он в себя не принял 
и полюбить их он уже не смог. И так же 
другие поступили, и расколот 
был мир на много смыслов и названий, 
и каждый оголтело утверждал 
свои картины и свои названья. А мир 
по-прежнему лежал непостижимый, 
единственный, вручённый лишь ему 
и ждущий имени, которого не знает 
ещё никто. Но друг мой не пытался 
назвать его, своим он верил предкам, 
их смыслами богат. Феноменальный 
замкнулся круг: и ангелы, и речка, 
и радуга, и тучка – всё забито 
в коробочку готовых соответствий, 
ожиданных значений и эмоций. Осторожно 
стучусь я в дверцу: Валентин, ты здесь?