Из неопубликованного
Два стихотворения
* * *
Я увидел себя за бортом в шевелящихся водных потёмках
среди бешеной пены, чёрных ям и буйных валов,
рядом с тонущим кораблём, средь его обломков,
и десятка всплывающих в пене человечьих голов.
Нас могучим потоком в кромешную тьму уносило,
нас засасывал в пропасти чудовищный водоворот,
я рукой ухватился за внезапно возникшую Силу,
и Она меня подняла и швырнула в спасительный грот.
Там я лежал, вспоминая истории морехода Синбада,
Артура Гордона Пима и Робинзона Крузо,
не веря ещё до конца, что я спасся из ада,
и что мне снова в который раз повезло.
Корабль, на котором я плыл, погрузился в пучину,
погибли все, никто не пришёл им помочь,
вспомнились стоявший на палубе франтоватый мужчина
и его печальноглазая пышноволосая дочь…
Спасла меня чудная Сила, что не раз меня в жизни спасала.
Подумалось: вдруг пришла Навзикая на берег бельё полоскать.
Я выполз из грота на каменистый наветренный берег. Светало.
Но что если Сила не захочет больше меня спасать?
16.11.17
* * *
Вот они, острова Средиземной прохлады,
средиземного зноя, штиля или штормов,
неизвестные птицы выводят крутые рулады,
неизвестные рыбы приносят щедрый улов.
Средиземные люди наполняют нас песенным ладом,
Пелопоннес и Иония, Микены и Крит,
в сердце засела, в мозг змеёй заползла Эллада,
глазом Киклопа оттуда на нас неотступно глядит.
У нас нет богов, кроме семейки Зевеса,
да ещё Диониса и трёх ужасных старух,
не нужны нам седые русалки Вестфальского леса,
бодхисаттвы, бозоны Хиггса и птица Рух.
Сверхскоростная стрела не догонит быстроногого Ахиллеса,
Аристофан, Сократ, Платон, Ксенофонт, Стагирит –
нам не выбраться из их крутого замеса,
глазами кентавра каждый из них за нами строго следит.
Мы устали плутать по бесплодным лесам, по холодным горам и пустыням,
мы б хотели вернуться в наш Средиземный исток,
в наш единственный рай, но сердца наши слепнут и стынут,
цепенеет наш ум, и уносит нас бурный поток.
22.11.17
Прометей
Улыбнись, ведь ты мне сестра Урания.
Валерия Исмиева
Улыбнись своей злосчастной судьбе,
брат мой, принёсший людям огонь, я
единственный, кто благодарен тебе,
персонажем мифа другие считают тебя.
Для них ты выдумка, привидение, ноль,
потому что сами они однодневки, нули,
улыбнись, божественный, превозмогая боль,
мышцам своего лица улыбнуться вели.
С ранней юности огонь твой сжигает меня,
и брюшную полость мою, и грудь,
верность сердцу и разуму – закон того огня,
от него нам уже никуда не свернуть.
Где ты, брат, пребываешь в Вечном Теперь?
Я хочу взглянуть в твои голубые глаза,
мы откроем с тобой ту заветную дверь,
за которой сверкают молнии и гремит гроза…
12.05.17
Этюд №9
Зрелая дева в кресле плетёном сидела,
Глядя на тёмного неба заплаты. Чреваты
Были зигзаги ветвистые молний. Раскаты
Издалека приближались к балкону. Несмело
Падали редкие капли в траву. Неумело
Ветер с ветвями заигрывал клёнов. Негромко
Голос мужчины в доме звучал. Шелестела
Штора. Жужжал мотоцикл. Темнеющей кромкой
Туча закрыла полнеба. Дева вздохнула. Улыбка
Вдруг оживила лицо её. Встала и, штору раздвинув,
«Страшно», сказала. «Кажется, будет гроза».
21.06.16, Москва
* * *
Валентину Никитину
Мы шли с тобою по мосту,
Качался старый мост,
Ты прыгнул в воду на ходу,
А я остался на посту –
Сюжет совсем не прост.
Мы шли и верили себе,
Шатался наш мосток,
Ты верен был своей судьбе,
Я не завидую тебе –
Тебя унёс поток.
Нас было двое на мосту,
Был хрупок ветхий мост,
Мы мост хотели перейти,
Но я остался на посту,
А ты уже в пути.
6.10.17
* * *
Другу Валентину
Бог мудрецов и Бог детей –
мой друг, ответь мне без затей,
из двух которое Начало,
какое нам растить пристало
и пестовать в душе своей?
Бог мудрецов неуловим,
Он выше всех отображений,
не благ, не зол Он и не зрим,
недостижим, непостижим
для наших глаз и разумений.
А Бог народов и детей –
податель Блага неизменный,
Создатель тигра и гиены,
Творец Земли и бездн Вселенной,
заботливый Отец людей.
Кого нам выбрать в этой паре,
всю жизнь в песочнице играть,
вручать судьбу свою Ишваре*
иль не сломаться, отстоять
себя в Потопе и Пожаре?
Нам подобает не вовне,
не в слепоте и подражанье,
а в непостижной глубине
найти возможность поддержанья
существованья своего
и Квинтэссенции Всего.
___
*Ишвара (санскр.) – Бог в монотеистических
религиях или иштадевата в адвайта-веданте.
Могущественное существо, заслоняющее
для людей подлинное, безымянное
и непостижимое Божество.
В христианстве последнее концептуализировано
Псевдо-Дионисием в «Мистическом богословии».
* * *
Бывает в сумерках такой особый миг,
когда становится прозрачным окруженье:
и мир с заснувшими людьми,
и в зеркалах их отражения.
Тогда становится понятным: эта жизнь,
чей вкус так сладок или горек,
подъёмы в гору, спуски вниз –
один непостижимый морок.
Не зная, как прервать оцепенение,
как пропасть перейти, как, одолев мираж,
нырнуть из личного местоимения
в сверхличное, я лишь впадаю в раж.
Ни зеркала разбить, ни сон остановить…
Скорей, пока моё мученье длится,
кого-нибудь убить, кого-то полюбить,
нырнуть как рыба, взмыть как птица…
* * *
он долго маялся и сомневался
и, наконец, сказал себе:
бу-бу и потому бе-бе
и в кузов лезь, коли попался
а дни и ночи налетали
как воробьи летят на крошки
и суетятся понарошку
а он смотрел на них в печали
а он смотрел на них как тот
кто знает, чем всё это станет,
и что сомненье не обманет
и что тоска не подведёт
* * *
1.
Кто знает, где пасётся кит?
Я хоть не знаю, а киваю.
Сосед мой знает, но молчит.
А Змей-Горыныч вкруг сидит
и гневно головы вертит,
их в разны стороны кидает,
а изо рта огонь пылает.
2.
Сначала снег летел параллельно улице вправо.
Потом он пошёл круто вверх.
А после и вовсе пропал.
Сначала наш лифт уходил влево.
Потом он стал быстро падать.
И, наконец, остановился.
Можно выходить.
3.
Куда уходит кривая? Откуда она пришла?
* * *
Июньский дождик трижды прошуршал,
и трижды небо тучи омрачали,
но не было ни скуки, ни печали,
и дождь теченью жизни не мешал.
Две сотни жизней взрыв унёс в Кабуле
и новый взрыв – немного погодя.
Тюльпаны в клумбах к вечеру уснули,
дремали в крупных капельках дождя.
Ракеты с моря полетели к цели –
достигли, полыхнуло и – горит!
Аллеи в парке медленно темнели,
внезапно загорелись фонари.
Эскадра набирала высоту,
внизу змеились языки пожара.
Вот на аллее появилась пара,
влюблённые направились к мосту.
Писала жизнь неровными мазками,
грунтованный записывала холст:
убийцы продвигались в бой бросками,
влюблённые переходили мост.
Казбек
Казбек –
заснеженный кулак
наклонной аркой
гигантский мак
теряет лепестки
в кристалле ярком
над Тереком
мы ходим берегом реки
над нами
зелёных гор ложбины и откосы
над ними
щетинятся скалистые утёсы
под ними
драконов сизые дымки
скользят неслышно
восторга нашего немые стоны
над клёкотом орлиных языков:
копытный звон согласных
и гласных царственный разбег
и надо всем
слегка склонённый влево –
Казбек
2016
* * *
Трактат о клее
Известно всем, всем, всем
за исключением Петрова,
что клей – незаменимая основа
соединения частей.
Клей клеек
и невкусен.
Непрезентабелен.
При злоупотреблениях опасен.
Проделайте простой эксперимент:
поешьте клею – склеится желудок.
Секрет успеха: начальство клейте взглядом.
В знак отрешённости себе заклейте уши.
Приклейте ясновидящему третий глаз на лоб.
Клей может быть полезен,
когда использован по назначенью.
Например:
Петров болтлив,
язык его приклейте к нёбу.
Он непоседлив – Петрову склейте ноги
или приклейте бок его к дивану,
(зад к креслу – это тоже хорошо).
А вот ещё идеи:
склейте кошелёк Петрова (рецепт от мотовства),
приклейте член Петрова к ноге Петрова (рецепт от блуда).
С Петрова будет.
Теперь понаблюдайте
произведения живой натуры.
Вот ласточка, а вот её гнездо.
Своей слюной она свой клеит дом.
Загадка:
кто склеил ласточку?
Глядите: вот очки.
Вот подоконник.
Вон облачко, приклеенное к клёну,
а нервный клён трепещет на ветру.
К моей губе приклеился окурок.
Я слышу клей обыкновенных слов
и сам я склеен из летучих снов.
О мирозданья клейкая основа:
в начале Клей, а не пустое Слово.
Всё было Клеем – Клей был Всё во всём.
Несклеенная мгла была кругом.
И Клей был Дух, и Бог и Клей – одно,
но постепенно Клей ушёл на дно.
Разбита чашка, падают очки,
а клён иссох от грусти и тоски.
* * *
Поэзия, банальная игра
сопоставлений, жалоб и упрёков;
вдоль озера, заросшего осокой
шагает август и плывёт жара.
Поэзия; вербальная забава,
игра распознаваний и намёков;
над озером струится поволока
вечерней нежности отрава.
Над озером витает благодать,
фью-ить щебечет птичка-невеличка
на дереве. И в общую тетрадь
Я подбираю строки по привычке.
Поэзия; привычная докука,
ленивой меланхолии синдром,
но; молния сверкнёт, расколет небо гром,
И всё смешает вихрь воды, огня и звука.
Поэзия; владычица стихий.
Сама и наказанье, и награда,
Зачем нужны стихи?
Когда в игру вступают силы ада?
Что озеро? Что молния? Что ад?
Когда в игру вступает сила рока,
Не убежишь – догонит и жестоко
Вернёт назад.
10.08.07,
Edgeras Novas, Литва
* * *
Господи помилуй и спаси.
Как тебе живётся на Руси?
Я живу в замысловатом сне,
а ещё другой живёт во мне.
У меня нет жалоб и обид,
а двойник мой стонет и скрипит.
Мне бы пить вино и песни петь,
а двойник боится умереть.
Подзанять бы мне годков и сил…
Господи помилуй и спаси.
* * *
Дети скачут по кострам,
создавая тарарам,
а у чудища Остин
хвост из матовых пластин.
Он из мира красоты,
как и все его хвосты.
20.09.19
___
Примечание: другие остиновы хвосты
сделаны из шоколадных круассанов.
© Аркадий Ровнер, 2016–2019.
© 45 параллель, 2020.