Анна Трушкина

Анна Трушкина

Все стихи Анна Трушкина

* * *

 

«To strive, to seek, to find, and not to yield»

«Бороться и искать, найти и не сдаваться» –

последняя строчка стихотворения

Альфреда Теннисона «Улисс»,

процитированная в романе В.Каверина «Два капитана»

 

To strive, to seek, to find, как завещал Улисс.

Нет, я не сдамся, хитрый, я не сдамся.

Мне море снится. Я прошу, не снись,

а волны бьют и бьют о край матраса.

 

Затягивает вторниками быт,

значение утрачивает слово,

Но что-то в памяти моей сидит

неточной рифмой, ядрышком кедровым.

 

Исправил двойку юный Телемак

и задремал под стук воды из крана.

На кухне недочитанный коньяк

и недопитые «Два капитана».

 

* * *

 

арифметика магницкого смотрицкого грамматика

вся отвага молодецкая оловянного солдатика

клюквенного сока жизненность правда резаного лука

мертвенная бледность вечера утра горькая разлука

вот тебе основа прочная резкость читаной страницы

перышки в горсти замученной задохнувшейся синицы

ожидание ожидание секс и прочая романтика

а кружится голова – явная психосоматика

ломоносовы с обозом веруют в большое прошлое

вам и дан потенциал чтоб расстаться по-хорошему

древняя силлаботоника неудачная задумка

недопитого июня опрокинутая рюмка

 

 

* * *

 

В моей маленькой сумке всякая белиберда.

Как-то: помада, не оставляющая следа,

Галчата с открытыми ртами,

Телефон со случайными голосами,

Салфетки, стирающие следы крови,

Карандаш, красиво рисующий брови,

Презервативы с истекшим сроком годности

Как память об отсутствии гордости,

Самоучитель итальянского языка,

До которого не дотягивается моя рука.

Паспорт с фотографией какой-то тёти,

Пропуск в ад и другие документы по работе,

Мазь от ушибов, капли от слёз и боли,

Ключи от рая и записка от брата Коли,

Бетонные бусы, чугунные серьги, пластиковая камея…

Omnia mea в сумочке, omnia mea.

 

* * *

 

Всё это, видишь ли, грехи, грехи, грехи –

стыда и жалости тяжелые орехи.

От них рождаются печальные стихи,

в них ночь сквозит сквозь частые прорехи.

 

Засыплет снегом ждущего такси.

Покайся, мальчик. Девочка, отдайся.

Ты только верь, не бойся. Попроси

ещё немного сбивчивого вальса.

 

Немного нежности от щедрых губ отсыпь,

переведи неточно на иркутский.

Среди глухих многоэтажных глыб

тропинки синих вен пересекутся.

 

Февральский прочерк и сердечный сбой.

Мурлыкает уютная muerte, *

с улыбкой скомкав жизнь в простом конверте

и скобки закрывая за собой.

--

*muerte – смерть (исп.)

 


Поэтическая викторина

* * *

 

День веки разлепил и тут же склеил снова,

и катится-икается февраль

под ноги марту. Теплокровной

такой зимы не видел мир... А жаль,

немного жаль, что зиму-образину,

тягучее промозглое ничто

из уст своих исторгнет ангел светлый,

поскольку нам ни холодно, ни жарко

от слякоти, плевков и от проклятий

пустых её в подолы наших платьев.

Не будет больше курицы-зимы.

Вернётся солнце и воскреснем мы.

И пусть, где надо, там и припекает,

мы так устали от бесснежной лжи.

Алкаешь снега? Только прикажи –

и он покроет крыши, гаражи,

неслышно ляжет, а потом растает.

Мне кажется, такой послушный март –

замена счастью, как покой и воля,

А дружеская помощь алкоголя –

прекрасный выход из дурной зимы,

в которую, как в сон, забились мы,

себя не помня и других неволя.

 

* * *

 

«Любимый поэт о десяти любимых стихах»,

звучит, словно «конь о четырых богатырских ногах».

С головой, витающей в облаках,

с мёдом под языком и яблоком-песней в зубах.

Слог его, соловей, сладок, как рай,

вместо своих скорбей, дева, его выбирай.

Скудельный сосуд выброси или разбей,

успокой его между нежных грудей.

Горяч молодой поэт, и руки его легки.

Белые голуби вспархивают со строки.

За плечами крылья, он рыцарь в белом плаще,

лиричней его героя нет на земле вообще.

Трудно забыть его, невозможно понять,

в силах твоих только живот его целовать.

Критикой его книг не оскверняя уст,

смелые образы заучивая наизусть.

 

* * *

 

Ну представь, ты умрёшь, остромордый Анубис,

твою душу, как грушу, швырнёт на весы.

Ожидаешь суда, холодея, волнуясь:

стрелка-змейка замрёт у косой полосы.

 

И вся жизнь пробежит между пальцев, как лента.

Веер ярких деталей зацепит зрачок –

два-три счастья и двадцать позорных моментов...

Раздаётся финальный щелчок.

 

А вверху небеса цветом ярче сапфира.

Это Нут изгибает волшебный живот

и на кончиках пальцев загадочность мира,

всю его многозначность и тяжесть несёт.

 

А с другой стороны поджидает страшила –

три зверюги легко совмещает в одной

сердцеедка Амат с головой крокодила,

твой кошмар и возмездие, ужас ночной.

 

Будут боги бесстрастны, как ты ни молила.

Если сердце твоё тяжелее пера,

поглотит его львиное чрево-могила,

только чавкнет трясина нутра.

 

Кем была, как жила? Чёт в тебе или нечет?

К гиппозадой Амат или к Нут?

А решать будет миг, или шаг, или вечер.

В общем, пряник тебе или кнут.

Ты огонь, ты вода, ты сосуд тонкостенный,

сладко-горький пьянящий настой.

Ты одна на одна с многоглазой вселенной.

Спи спокойно, Осирис с тобой.

 

* * *

 

По утрам нас будит куриный шейх,

тянет шейку тощую вверх,

прогоняет ночь и на ноте ре

издаёт своё «кукаре...»

Наступает день – беспощадный враг,

повелитель мух, провокатор драк.

«Будь готов к нему!» – говорит петух, –

«Укрепляй свой дух!»

Попадаешь в жизнь, словно кур в ощип,

лепечи на птичьем или молчи,

разрывай песок и ищи зерно,

если спрятано там оно.

А придёт момент, ты посмотришь вверх:

там огонь горит или свет померк?

Там таращит солнце пустой желток –

как в цыплячью душу куриный бог.

 

* * *

 

сирень растрёпана пахуча безутешна

сегодня сильная а завтра туча тли

мысль материальна действенна и грешна

неотмываема как чернота земли

не знает жалости в своей весёлой силе

крушит в лохмотья мой несчастный ум

мы это в пятом классе проходили

на ноль делили приводили к двум

взрывается оркестрами скворечник

разматывает ручеек тесьму

а кто весной не грешник всякий грешник

весна не доставайся никому

 

 

* * *

 

Снег долго шёл и вот пришёл за мной,

отправились вдвоём по перелескам.

Становится далёким и нерезким

всё то, что причиняет эту боль.

 

Всё то, что причиняет эту жизнь,

возьму с собой, скормлю голодным птахам.

Слепит зима и заметает прахом

пути, ожоги, шрамы, небеса…

 

Едва заметный след от колеса

напоминает о спешащем мире.

Хрустит под сапогами сахарок,

и дерево, как палочка в пломбире,

само таит в себе свой спящий сок.

 

Какое странное название «лёд» –

и мёд, и гладкость скованной водицы.

Нельзя умыться и нельзя напиться,

стекла и совершенства ломкий гнёт.

 

Ладонь моя, замерзший воробей,

скажи спасибо тёплому карману.

Я буду проще, выше и мудрей.

Снег перестал, а я не перестану.

 

* * *

 

Чёрно-белый мир взгляд со стороны

В этот колорит хорошо вписываются вороны

С плеером что-то неладно повторы запрещены

На рандоме музыка, а в ушах стоны

Жёстко шарф кусает в ключицу

Резко брызжет дождик респираторный

Интернет пророчит всякое может случиться

Светофор преграждает дорогу стоп-словом  чёрный

Ветер листья вывернул наизнанку платье срывает с липы

Как просты желания его и как нелепы

Расшвырял облачные простынки и осталось нагое небо

Луна не ребус а скорее обычная репа

Что же ещё ты ищешь в такой глуши

Посмотри вокруг это именно то чего ты хотела

Как и ожидалось здесь не окажется ни души

Ни души моей ни бедного моего тела

 

* * *

 

Это тебе нельзя, бей себя по рукам!

Держи себя в рамках, что за цветаевская истерика?

Погляди в зеркало: это некрасиво.

Будь лучше, как Анна Андреевна, спокойна и горделива.

Не говори «да» и «нет», тем более не носи чёрного и белого.

Будь загадкой, а не раскрытой книгой.

Что ты подставляешься, хочешь, чтобы в тебя, как в «яблочко»?

Только потом не жалуйся, что тебя не предупреждали.

Да у тебя на лбу всё большими буквами,

Хотя бы не пиши-не звони-не улыбайся первая,

Ставь стеночку, говорим тебе, ставь стеночку

Между собой и миром, и вообще будь легче – в темпе вальса.

У тебя в голове одни банальности,

У тебя на языке одни пошлости,

Ты как будто из одномерной реальности,

Где же все твои женские ловкости,

Где же лисьи твои хитрости,

Где же сети твои и заводи,

Ты как будто из платья выросла,

Руки-ноги торчат не по возрасту.

Посмотри, ты даже ритму выбранному изменяешь.

Ты сбилась с пути, это однозначно.

Давай-ка, возвращайся в свою личную клеточку.

Соберись,  будь снова послушной девочкой.

Чтобы смотрели на тебя люди и радовались,

И повторяли – как хорошо она сохранилась!