Анна
Новожилова

 

 

В позаброшенном доме

Разбито окно.

Возвращаются те,

Что забыты давно.

 

Возвращается плач,

Возвращается смех.

В позаброшенном доме

Есть место для всех.

 

Не пугайся, когда

Оживает портрет.

Этих глаз тёмно-синих

Красивее нет.

 

Те же самые будут

И слёзы, и смех.

В новых людях я вижу

Оставленных, тех,

 

За кого моя совесть

Болела давно…

В позаброшенном доме

Разбито окно.

 
Я столетье лежу в болоте,
и меня уже съела ржа.
Я дарю тебе своё горло,
удобное – для ножа.

Я сто лет лежу под землёю,
сквозь меня леса проросли.
Я дарю тебе своё горло,
удобное – для петли.

Пусть меня укачала вечность,
ты тихонечко позови,
я отдам тебе глупое сердце,
удобное – для любви.

Я мечтаю восстать из пепла,
пусть моя холодна рука,
я дарю тебе свою душу,
удобную – для плевка.

 

Самая последняя
я в своём роду.
Тень моя томится
в каменном саду.

Ранним зимним утром
ноги волочу
в операционную
к доброму врачу.

Детские кошмары
и следы от слёз
как рукою снимет
ласковый наркоз.

Хрупкая игрушка
раковых когтей,
я дружу с тенями
призрачных детей.

Я с вопросом тем же
к церкви подойду:
«Самая последняя
ты в своём роду».
 

 

 

Морщины земного предела

На карте высокого лба.

Птенец вылуплялся из тела,

Трещала его скорлупа.

 

Трещала его оболочка,

Истерзана жизнью земной.

Маячила светлая точка,

Что станет огромной страной,

 

Что станет Великим началом,

Отмыв первородную грязь,

Но бедное тело кричало,

В утробе начала боясь.

 

Прощай, пересылка земная!

Как страшно тебя покидать!

А люди, дороги не зная,

На кладбище станут рыдать.

 

Потом по домам разойдутся,

Донашивать тело в пути.

И, может быть, засмеются,

Что смерть далеко впереди.

 

Останутся сорок денечков

Дороги для одного

Искать эту светлую точку,

Рождая себя самого.

 

 

О, жизнь, ты – яблоко с гнилою сердцевиной,

ты, видно, в наказание дана.

А если мы наказаны безвинно,

то как нам разорвать оковы сна?

 

Ты там ещё, в Долине Смертной Тени.

Ты не жил, не убийца и не вор.

Но где-то там до твоего рожденья

тебе уже подписан приговор.

 

Тебя несёт как сломанную ветку,

об камни разбивая божий дар.

А где-то там безглазый чёрный Некто

подсчитывает каждый свой удар.

 

О, жизнь, ты – яблоко с гнилою сердцевиной...

 

Ломая печать, из подземного плена

явился ребёнок с лицом старика.

С дыханьем живым и без признака тлена.

а взгляд его синий, синей, чем река.

 

Он дышит уже, он срывает оковы,

он хочет на воздух, он хочет на свет.

В начале его было вовсе не слово.

Он скоро прибудет, он знает ответ,

 

зачем это всё, для чего эта мука,

зачем и куда утекают века...

Из вечности дверь открывая без стука,

явился ребёнок с лицом старика.