Анна Креславская

Анна Креславская

Четвёртое измерение № 5 (533) от 11 февраля 2021 года

Кольцо памяти

* * *

 

как бабочка что в тишине
в ночник мой крыльями колотит
так сердце бьётся в глубине
оно такой же сгусток плоти
и от него не утаишь
когда в ребро стучится глухо
что вся ночная эта тишь
обман для зрения и слуха
что жизнь как молния и гром
сердец и крыльев боль сплошная
и жаркой мысли "что потом"
трепещет бабочка шальная
 

* * *


долгий август крадущий любимых друзей и поэтов
на исходе жарою кипящего
комарами зудящего лета
полный света слепящего
отчаяния раскаленного
слезного винограда
сколько было тебе ненасытный неугомонный мой
надо
август царственный
гибелью лучших жонглирующий запросто
не забыть никогда нам коварства попутчика страшного августа
не прощая прощаюсь
ну что ж улетай до свидания
ты сегодня уже от земли оторвешься
довольный летальною данью
со своею у жизни навеки оттяпанной тяжкою ношей
осень плавно и тайно вступает
в права свои явные
пусть для всех кто остался она будет легкой хорошей
 

* * *

 

 я гадаю на любимой книге
вот опять открылась мне зима
улицы распластанной вериги
сцепленные за руки дома

опус опустелого пространства
отсыревших пасмурных небес
ветреная тема постоянства
скучная как загс или собес

вот идет единственный прохожий
ветром согнут как басовый ключ
струек витражи на окнах множит
дождик он такой усталый ёжик
и не хочет все равно колюч

заперта как узник непогодой

погляжу на дерево в цвету
на его постылую свободу
головою биться на посту

зимы здесь почти невыносимы

мне оно сочувствует одно
в пантомиме дней летящих мимо
дерево глядящее в окно

в сущности оно и есть природа
бедный узник в каменном мешке
это с ним молчу я год от года
на родном на русском языке

 

* * *


мы на поезде поедем
и помчимся мы в ракете
нет счастливее в округе
этих девочек далеких

 

это мы в саду играем
мы не плачем мы смеемся

плачет мама и скучает

но ведь детям нужно солнце

 

мама осенью приедет
с папой с севера приедет
а пока в саду на юге
нам совсем не одиноко

с нами неничка повсюду
вкусно кормит смотрит нежно
говорит о самом главном
почитает спать уложит

были дни подобны чуду
будто спелые черешни
ах как было это славно
жизнь прекрасная до дрожи

мама с папой приезжали
целовали по приезде
прижимали к сердцу прямо
и на север нас везли

ах какое было счастье
снова снова все мы вместе
ах как радуется мама
сердце больше не болит

               *
солнца южного сиянье
над распахнутой могилой
мама мама до свиданья
мы одни теперь на свете

но уже не беспокоясь
навсегда ты уходила
не вернется в детство поезд
не домчать туда ракете
 

* * *


сквозь мартовские иды
пасхальный шлёт апрель
на жизнь иные виды
и неба акварель
как голос без ответа
прозрачную почти
но тьма играет светом
с семи до двадцати

а дней людских без счета
растрачено сполна
на лень и на работу
за это ли тюрьма
а может не за это
а вот за то как раз
что в душах мало света
у каждого из нас

и солнечному зверю
бесхитростному льву
почти никто не верил
как спящий наяву
в дрожащее пространство
я кашлянуть боюсь
весенних дней убранство
а на душе-то грусть
 

апрель наполни светом
прощенья берега
спасай планету эту
в отчаянья снегах
детей ее болящих
растерянных шальных
скорей пандоры ящик
запри и спрячь от них
                  

Диванные

 

мы диванные магелланы
мы перинные робинзоны

посещаем такие страны

и заходим в такие зоны

как на палубе на ютубе
мы ютимся укрывшись пледом
приключения сводят зубы
за убийцей идём по следу

не вставая летим куда-то
не плывя видим дальний берег
и воюем мы как солдаты
и считаем в бою потери

развалясь на своем диване
или в кресле уютно сидя
пребываем сперва в нирване
а затем в самом лучшем виде

на концерте на фестивале
в театре оперы и балета
и про зиму мы забываем
с головой окунаясь в лето

головенкою бесталанной
осуждаем любой парламент
мы диванные далай-ламы
крузенштерны и магелланы

 

* * *

 

нет не жизнь разбилась
только чашка
из которой двадцать лет пила
отчего же на душе так тяжко
может быть что жизнь почти прошла
и что вдребезги разбилась чашка
что как жизнь красивою была

но живешь хоть красоты не стало
и как прежде нужно есть и пить
что там чашка
лет осталось мало
и спокойно я себе сказала
надо бы хоть чашек прикупить
 

Солярис

 

не ходи за мной на мягких лапах
грусть моя сестрица и двойник
обернусь а в переулке папа
будто бы из воздуха возник

мой не обезвреженный солярис
памяти сжимается кольцо
сколько раз оттуда возвращались
лица ненаглядных мертвецов

вот и нынче горечью сквозною
облаком печали неземной
ты опять витаешь надо мною
тенью незабвенной и родной
 

Безумная Грета

 

зима как овдовевшая жена
выносит на подушке ордена
безвременно скончавшегося мужа
осколки солнца на подушке туч
а ведь покойник был вчера могуч
вполне живуч проворен и летуч
и всем кто верит в сказку был так нужен
большой герой был дедушка мороз
зимы любовник дождь опух от слез
не просыхают люди и природа
но грета знает это карнавал
еще вчера любовник танцевал
с бухой толпой как пьяный коновал
пока слабел и таял год от года
скрипящий под ногами капитал

покуда исчезали снег и лёд
и мчал на санках мальчик новый год
разбрасывая мусор от подарков

и грета злится злится и кричит
на всех кто не умерил аппетит
и атмосферу отравляя жарким
своим дыханьем сея CO2
кричит её больная голова
выскакивают из нее слова
но никого на свете ей не жалко
ведь это крик больного существа

 

* * *

 

кто стихи твои читает детка
этот мир пустыня искони
разве что кивнет в окне соседка
и подружка в скайпе позвонит
что ты ноешь тут как инвалид
видишь праздник огоньки на ветках

никому ненужное искусство
что забросить бы пора давно
ты ж не дама в чёрной юбке узкой
что ты сочиняешь там по-русски
это окружающим смешно
и к чему такие перегрузки
есть ведь сериалы и кино

лучше нарядись накрась ресницы
не нужны сегодня проводницы
в область неразгаданной тоски
для кого ты пишешь небылицы
погляди как много их пылится
сердце разрывающих в куски

 

если в них вчитаться но читают
это лишь смешные чудаки
так что узбагойся дорогая
где твои жакеты-пиджаки
кружевные блузки и чулки
перстни и помада и духи
и еще там что уже не знаю
 

Орвието

 

охра и зелень волны холмов предзимних
осень всегда загадка из тьмы и света
плоский собор приклеен к небесной сини
вспомнишь как сон отрывочный
орвието

здесь головой качает средневековье
смешивая с укладом племен вчерашних
римскую спесь чередуя с этрусской кровью
колокола пещеры колодцы башни

ветхих фасадов струящийся цвет медовый
вечность сейчас осенним лучом согрета
старая жизнь перевитая vita nova
где ты в каком столетии орвието

дымка рассвета в розовом оперенье
странник века листает шурша буклетом
глиняной сказки детское озаренье
остановись мгновение орвието
 

* * *                 

 

сыну

 

моя тебя ласкавшая рука
была так беззащитна и тонка
а от предательства я изнутри сгорела
до тла до сажи бешеной тоски
казалось что до гробовой доски
теперь мне оставаться полым телом
когда б не ты тогда еще сырой
в мою судьбу прорвавшийся герой
съедавший свой паек молочный лихо
оравший так что снова оживал
души ополоумевшей кимвал
и я шетала тихо милый тихо
нас двое в этом мире ты и я
травиночка кровиночка моя
да я на вид лишь тонкий ломкий стебель
но к жизни я пригвождена навзрыд
не гласом вопиющих аонид
а потому что солнце светит в небе
вот так вернулась жизнь ко мне когда
непрошеная шалая звезда
взошла в судьбе всем ужасам не веря
ведь так бывает выжжен и продрог
и одинок и нет прямых дорог
а из приобретений лишь потеря
всего всего но этот детский плач
и как там в мире горе не маячь
я человека выращу не зверя
и молодость гюрза моя гроза
бросалась людям под ноги в глаза
защитой слабых сильная как жанна
и так был верен звонкий ее шаг
что раздаётся до сих пор в ушах
его святое эхо постоянно
а может этот звук совсем не то
и жизнь мелькает пестрым шапито
до старости от страсти не смолкая
а я свидетель не участник нет
но вырос ты и знаешь ты ответ
кто ты на свете и кто я такая

 

* * *


а южные зимы красивее северных лет
от них остается счастливый рассеянный след
сияющий свет навсегда золотой голубой
и манит и снова дурманит ведет за собой
все северный дождь обесцветил и двигаться лень
забудешь о лете ведь серые тени весь день
но память о юге подымет тебя на волне
как память о друге оставшемся только во сне
 

* * *

            

я впадаю в детство в его зеленые рукава
и вступает в наследство сад и берет надо мной права
выпадаю из старости что беречь
как мелок из рук ученика
и становится гладкой рекою речь
а вода ее глубока и сладка

и вокруг золотые рыбки летят
блики снуют беснуются бьют лучи
и теперь они меня норовят улыбке детской учить
и взлетая обнять пространство хоть оно и без берегов
норовят изъять постоянство оставив одну любовь
и такое лёгкое детство звенит во мне
что столетние сосны живущие в вышине
сквозь усталые весны расплавленные в летнем сне
постепенно встают на цыпочки
льнут ко мне

но внизу кровоточат вижу я срубленные тополя
и сквозь дымку высохшая растрескавшаяся земля
вся в холмах курганах ли вся в слезах
и словами опасностей не рассказать

возвращаюсь в старость мою твердь мою
здесь еще для верности постою

рядом с детским садом моим враги
нету сладу господи помоги
нет услады горечью рот дерет
страннице и стражнице у ворот
 

* * *

 

и кошка находит ростки
не знаю какие а жаль
и долго жуёт у реки
поскольку разумная тварь

а ты о траве хоть пора
не знаешь совсем ничего
а пчел золотая игра
искрится сквозь дней вещество

и бережно ласковый свет
просеян мукой в облаках
и даже без солнца согрет
июньского воздуха стяг

слегка он дрожит вдалеке
весь выткан из влажных лучей
и бьется волна налегке
толкая в речушку ручей

но слова ты все не найдешь
чтоб так же струилось как свет
как летний рассеянный дождь
и успокоения нет

а кошка нашла и жуёт
траву и глядит на народ
что тоже хотел бы найти
к спасенью простые пути

но воля упрямства крепка
на кошку глядишь свысока
хоть сам не нашел ни ростка
чтоб жизнь твоя стала легка

ты кошку схоронишь в слезах
и станет травой ее прах
и снова кота заведешь
поскольку ты дольше живешь

и снова обступят дела
и вспухнет от слов голова
так может быть кошка права
травой заменяя слова