Анна
Баркова

Вера Фингер

1 
  
Ветер мартовский, мартовский ветер 
Обещает большой ледоход. 
А сидящего в пышной карете 
Смерть преследует, ловит, ждет. 
  
Вот он едет. И жмется в кучи 
Любопытный и робкий народ. 
И осанистый царский кучер 
Величаво глядит вперед. 
  
Он не видит, что девушка нежная, 
Но с упрямым не девичьим лбом, 
Вверх взметнула руку мятежную 
С мирным знаменем, белым платком. 
2 
  
Ни зевакой, ни бойкой торговкой 
Ты на месте том не была. 
Только ум и рука твоя ловкая 
Это дело в проекте вела. 
  
Эх вы, русские наши проекты 
На убийство, на правду, на ложь! 
Открывая новую секту, 
Мы готовим для веры чертеж. 
  
Не была там, но дело направила 
И дала указанье судьбе. 
Там ты самых близких оставила, 
Самых близких и милых тебе. 
  
А потом вашу жизнь, и свободу, 
И кровавую славную быль 
Пронизал, припечатал на годы 
Петропавловский острый шпиль. 
  
А потом всё затихло и замерло, 
Притаилась, как хищник, мгла. 
В Шлиссельбургских секретных камерах 
Жизнь созрела и отцвела. 
  
А потом, после крепости, — ссылка. 
Переезды, патетика встреч, 
Чьи-то речи, звучащие пылко, 
И усталость надломленных плеч. 
  
Жутко, дико в открытом пространстве, 
В одиночке спокойно шагнешь. 
И среди европейских странствий 
Била страшная русская дрожь. 
  
Но тревожили бомбы террора 
Тех, кто мирным покоился сном, 
Ночь глухую российских просторов 
Озаряя мгновенным огнем. 
  
Да, у вас появился наследник, 
Не прямой и не цельный, как вы. 
Ваша вера — и новые бредни, 
Холод сердца и страсть головы. 
  
Вам, упорным, простым и чистым, 
Были странно порой далеки 
Эти страстные шахматисты, 
Математики, игроки. 
  
Властолюбцы, иезуиты, 
Конспирации мрачной рабы, 
Всех своих предававшие скрыто 
На крутых подъемах борьбы. 
  
В сатанинских бомбовых взрывах 
Воплощал он народный гнев, — 
Он, загадочный, молчаливый, 
Гениальный предатель Азеф. 
3 
  
Но не вы, не они. Кто-то третий 
Русь народную крепко взнуздал, 
Бунт народный расчислил, разметил 
И гранитом разлив оковал. 
  
Он империю грозную создал, 
Не видала такой земля. 
Загорелись кровавые звезды 
На смирившихся башнях Кремля. 
  
И предательских подвигов жажда 
Обуяла внезапно сердца, 
И следил друг за другом каждый 
У дверей, у окна, у крыльца. 
  
Страха ради, ради награды 
Зашушукала скользкая гнусь. 
Круг девятый Дантова ада 
Заселила советская Русь. 
  
Ты молчала. И поступью мерной 
Сквозь сгустившийся красный туман 
Шла к последним товарищам верным 
В клуб музейных политкаторжан. 
  
Но тебе в открытом пространстве 
Было дико и страшно, как встарь. 
В глубине твоих сонных странствий 
Появлялся убитый царь. 
  
И шептала с мертвой улыбкой 
Ненавистная прежде тень: 
«Вот ты видишь, он был ошибкой, 
Этот мартовский судный день. 
  
Вы взорвали меня и трон мой, 
Но не рабство сердец и умов, 
Вот ты видишь, рождаются сонмы 
Небывалых новых рабов». 
  
Просыпалась ты словно в агонии, 
Задыхаясь в постельном гробу, 
С поздней завистью к участи Сони, 
И к веревке ее, и столбу. 
  
          1950