От станции метро «Владимирская» до коммерческой фирмы, где работала недавно приехавшая в этот всегда немного пугавший её город Марина – а именно так звали эту симпатичную, пугливую и чуть-чуть провинциальную девушку – было ровно семь минут ходьбы. Против обыкновения очутившись на улице пятнадцатью минутами раньше, что стало ясно после того как звонко и на весь район пробили колокола Владимирского собора, она сообразила, что в её распоряжении оказалось несколько «нештатных» минут: невнимательно глянув на ручные часы, она раньше времени выскочила из дома. «По Кузнечному переулку до улицы Марата и по ней налево, потом ещё раз налево и по Колокольной до переулка, название которого почему-то никак не запомнить, и дальше до небольшого садика с круглой цветочной клумбой и несколькими скамейками, там можно перекурить», – решила Марина.
В редкие свободные минуты она продолжала изучать новый для неё город фрагментами, поэтому заскочила в первую попавшуюся ей по дороге парадную – так почему-то было тут принято называть парадный подъезд дома, чтобы поправить сбивавшиеся в суматохе утренних сборов колготки. И вдруг заметила, как сверху по лестнице спускался к ней мужчина лет тридцати пяти.
«Будет приставать!» – привычно и равнодушно подумалось Марине, но мужчина прошёл мимо, даже в её сторону не взглянув.
Эта небольшое происшествие отчего-то девушку расстроило: во всяком случае, идти курить в садик ей расхотелось. Марина вышла из «парадной» и направилась обратно к метро. Поэтому мужчина, только что встреченный ею на лестнице, оказался впереди неё на несколько десятков шагов.
«Интересно, как его зовут?» – вдруг подумалось Марине, и она улыбнулась этому неожиданному вопросу и тут же задала себе другой, ещё более неожиданный: «Интересно, а как он целуется?»
Шла вторая неделя сентября, начиналось и всё никак не могло начаться бабье лето. Убийца-зима ещё только-только готовилась лить на город свой мертвенный свет, но уже повсеместно невидимые оркестры начали прощаться с жизнью, разводить кисель вальсов: «Когда кончается любовь», «Судьба» и прочую такую же лабуду.
Марина шла по залитому неярким светом тротуару вслед за встреченным ею на лестнице мужчиной и, пряча от редких встречных прохожих улыбку, прикидывала: «Лицо у него бесчувственное! Или даже не бесчувственное, а какое-то равнодушное, что ли! Интересно, а он женат?»
При желании девушка легко могла бы догнать этого малоинтересного мужчину ещё до рынка, и, поравнявшись с ним, боковым зрением, необычайно развитым у женщин, разглядеть его как следует, но... «Господи, какая же я идиотка!» – заключила Марина и, когда мужчина из её поля зрения пропал, словно куда-то провалился, решила завернуть в небольшой садик, который она прежде без всякого интереса проскакивала потому, что там не было скамеек и где теперь тоже можно было перекурить (это ничего что стоя). Да и уличные часы напомнили ей, что у неё оставалось «на жизнь» только восемь минут. Марина уже подходила к этому садику, чтобы воспользоваться оставшимся у неё временем, как из этого «неинтересного» ей прежде садика вновь вышёл тот же самый неинтересный ей мужчина и пошёл прямо на неё.
«Всё-таки клюнул!» – с радостью и одновременно с каким-то разочарованием подумала Марина и приготовила несколько колких фраз мужчине навстречу, но он вновь прошёл мимо и на этот раз не обратив на девушку внимания.
И Марина растерялась – у себя дома, в далёком Пятигорске, она, как ей не раз говорили, входила в десятку первых красавиц. Ещё не зная толком, что предпринять, она чуть резче, чем требовалось (дома в детстве она посещала балетную школу), крутанулась на месте, чтобы сердитым взглядом выстрелить мужчине вслед, отчего под левой ногой у неё что-то хрустнуло, нога её провалилась в пустоту и сделалась на несколько сантиметров короче.
В голове у Марины тут же промелькнула сумма денег, недавно потраченных на новые туфли, а за ней пролетели перед её мысленным взором старые туфли, привезённые из дома и ныне пылящиеся под шкафом в квартире на окраине города, где они с новой подругой снимали комнату. Она обвела глазами улицу: никакого «холодного» сапожника, разумеется, поблизости не было. Да и какой «холодный сапожник» – до работы оставалось ровно пять минут!
«Подонок!» – заключила Марина с хорошо определившейся злостью, легко оторвала надломившийся каблук и шагнула. Походка девушки тут же сделалась нелепой и жалкой, и она вынуждена была скинуть с ноги и вторую туфлю, как часто это делала летом дома, в родном и тёплом Пятигорске, лежащим между Машуком и Бештау, который старые друзья Марины тоже иногда между собой называли «Питером».
«Черт с ними, с колготками, как-нибудь дойду!» – ручные часы напомнили девушке, что на «жизнь» оставалось у неё теперь только четыре минуты.
Марина быстро шла к площади, ощущая неприятный и какой-то зимний холодок, но не в ногах, а вдруг слепившийся в её нежном и пугливом сердце словно снежок, и мечтая теперь только о том, как бы быстрее добраться до работы. И вдруг заметила перед собой того же самого мужчину, виновника всех её несчастий: на этот раз он стоял на тротуаре и разглядывал девушку в упор.
Марина вспыхнула, но в следующую же секунду справилась с собой и также в упор и тоже молча посмотрела на мужчину, боясь увидеть на его лице усмешку. Но мужчина смотрел на неё спокойно и даже с каким-то удивлением.
«Нахал! – подумала она. И вслед за этим выскочила откуда-то последняя, случайная и безвольная мысль: – Дурак, хоть бы из приличия пристал, что ли, туфель ведь жалко!» – Марина уже шагнула на тротуар и прошла мимо мужчины, что-то негромкое буркнув про себя.
Она уже перешла площадь (обычно с этой площади и начинается в этом славном городе осень – заметил однажды кто-то из её новых друзей) и подходила к подворотне проходного двора, от которого было ровно три минуты до её офиса, как мужчина, неподвижно стоящий на тротуаре, наконец, повернулся и посмотрел девушке вслед. Он не пошёл за ней, хотя внутренний голос подсказывал ему этот единственно правильный шаг. Он не послушался своего внутреннего голоса, остался стоять на тротуаре как вкопанный, и через три минуты Марина уже сидела за своей конторкой.
Дело с каблуком в полчаса уладилось благодаря помощи её заботливых сотрудников, но весь последующий день девушка упорно восстанавливала в памяти свою неудачную утреннюю прогулку, во время которой какая-то властная сила заставила её кружить по району, выделывая совершенно чуждые ей «па» – неспроста ведь так пугал её этот город! И мужчина, встреченный ею случайно, но почему-то трижды подряд и тоже безвольно круживший вместе с ней по пустеющим улицам, весь день ловил в памяти ускользающее красивое лицо пугливой девушки и думал о том, что так странно встретились в городе два человека, которые, возможно, были очень нужны друг другу. А может быть, наоборот, не нужны вовсе, и всё это ему только показалось.
«Когда кончается любовь»? «Судьба»? Или как там он называется, этот дурацкий вальс?
Фотографии Андрея Фоменко (Ставрополь),
Оксаны Притула (Санкт-Петербург),
а также кадр, размещённый на сайте «Бродячая камера» (Пётр Соболев, СпБ)