Андрей Сутоцкий

Андрей Сутоцкий

Четвёртое измерение № 17 (545) от 11 июня 2021 года

Мой ветер

В серо-белом свете

(акварель)

 

Ветер с озера дует напористо,

Остужаясь ледовою коркою.

Слёзы марта. Агония, попросту…

Сесть у печки и…

выбулькать горькую.

Хорошо бы дровишки… – подводами…

До сарайки хожу поминутно я…

Эй, откуда такая ты бодрая,

Варьетешка пернатая, тутная?..

…стоячком на головке три пёрышка,

Хвостик жёлтенький, крылья – малиновы…

Как, скажи ты, не мёрзнешь, стыдобушка,

Клоунесса моя бесфамильная?..

Ни листочка ещё, ни травиночки…

Снег да грязь: голубая распутица.

А схожу-ка я в гости к Кузьминичне, –

Не в трактир за вином, не к распутнице…

Посидим с ней над Бхагавад-гитою,

Да чайком угостимся горяченьким,

Чтоб пришёл к нам в момент чаепития

Бодхисатва, огнями охваченный.

И сказал: «Ну, чего же вы мёрзнете

У Защитницы вашей за пазухой –

В безупречности чистого воздуха

И воды?..»

Но, тревожны и пасмурны,

Обволочены снежными тучами,

Иссушённые серыми мыслями,

Мы не спим, наготове по случаю…

И, наверное, смотримся кислыми.

Ночь пугает какими-то вспышками,

Завываньями, тресками, скрипами…

Кто мы, где мы – случайные, бывшие…

И куда мы, товарищи, прибыли?..

До свидания, тени и сумерки.

До свидания, печки и лавочки.

Усмехаетесь, местные умники?

Я вернусь,…

Только – с первою бабочкой.

 

Архитектура «Домино»

 

Архитектура «домино»

Имеет слабое звено:

Чуть тронь непрочную деталь –

И, как фольга, мягчает сталь;

Крошится, сыплется гранит…

Никто, никто не возродит

Не удержавшихся высот

Без естества пчелиных сот.

А естество? – пойди,  найди…

Прогресс шагает впереди!

Связь не крепка, не цепок строй,

Хоть трижды стены ты утрой.

Толчок, другой и… вот летит

Твой Вавилон непрочных плит.

 

Гости

 

Успокойся, мой ветер, не дуй…

Ну, откуда в тебе столько злости?

Должен знать ты, что скоро придут

В этот дом долгожданные гости.

А идти им ко мне нелегко:

Километр больными ногами…

Это я всё бегом-кувырком,

Тет-а-тет с голубыми богами.

Вот придут они, два старичка,

На судьбу свою сетуя всуе,

И начнут мне, мужчине в очках,

Излагать,… новый мир образуя.

Дескать, надо душе отдохнуть

Да откушать цейлонского чая…

Тут захочется им намекнуть…

Ну а что намекать? – понимаю…

Будут долго они говорить

Про кота, что прожил восемнадцать,

Да про пса, что с котом разлучить

Было очень непросто, признаться;

Про советский кефир и Артек,

Про людей, дикарей и господство,

И ещё, что один человек

Каждый год приезжает на остров.

А «один человек» – это я.

 

– Приезжаю…  Куда ж мне деваться?..

Не глядеть же на мир из окна…

Что, уже?..

– Да, пора одеваться…

 

А в сенях притаилась зима,

С холодильника холодом дышит…

– Ой, спасибо… Да я б и сама…

Скоро встанем в июне на лыжи…

 

Ветер, всё-таки, стих, молодец:

Ждёт сигнала, чудак, терпеливо.

 

Всё. Ушли.

– Ах ты ж, боже, капец!..

 

…тут же были настигнуты ливнем.

 

Страсть ботаника Валеры

 

Жил на свете ботаник Валера –

Обладатель незыблемых нервов:

Был спокоен, как камень в лесу…

Вот, случалось, стоит, на весу

Держит длинный сачок над красивым

Мохноногим жучком красно-синим

И не слышит, что рядом, в отвал

Разгружает песок самосвал.

Или вот ещё: в школе, бывало,

Подойдут к нему девять амбалов,

Отмутузят ребёнка вконец…

Ну а он – всё одно огурец:

Отряхнётся, очочки поправит,

Если стёклышки целы в оправе,

И обратно шагает в поля

С мотыльками цветы опылять.

Удивлялись мы этому другу:

Почему в нём ни зла, ни испуга,

Будто тело – дырявый мешок…

Эх, Валера, ну, что ж ты, дружок?..

Записался б на секцию, что ли…

Проявлял бы себя на танцполе…

Одноклассниц бы в вальсах крутил…

 

Позади тридцать лет. Без пяти

Долгожданных минут – академик.

Слава, почести, нолики денег…

Как-то раз в перелётном пути

Вдруг почувствовал боль он в груди.

Всё поплыло куда-то… Фортуна,

Где ж ты, сволочь?!.. Летит он с трибуны

В темноту…

Энтомолог, а-у!..

В кулуарах, глотая слюну,

Удивлённые шепчутся тени:

– А ведь был без пяти – академик…

 

Заоблачные сны

 

Вчера мне снился сон, что Статуя Свободы,

Устав стоять, держа над головой огонь,

Решила разузнать: свободны ли народы,

И, обратившись вспять, пустилась в Пентагон.

А в Пентагоне том иных сюрпризов ждали.

Там грезили умы о рабстве мировом.

В среде горячих цифр на деньги шли медали

И плавились мечты в кипенье золотом.

Ступала Госпожа широкими шагами,

В шипящую волну швырнув скрижали лжи;

И всякий муравей дивился Медной Даме, –

В испуге обомлев, с пути удрать спешил.

И видела Она, светя над городами,

Боясь задеть ногой мятущихся людей,

Как люди тут и там друг друга поедали

И к жертвенным столбам вели своих детей.

Конечно, тяжело, недвижимо, бесплодно

Стоять из года в год и пришлых привлекать…

Мизинцем шевельнуть… – и то уже свобода!

А тут гуляй-броди!.. – такая благодать!..

По курсу – Пентагон... В стенах его расскажут,

В чём кроется секрет Нью-Йоркского столпа…

Но маленький нюанс: кругом дежурит стража

И «ждёт» своих «свобод» тюремная толпа.

Да только узок вход для этакой  Громады, –

Бедняге не пролезть: домишко – не в размер…

А сверху голосят: «Эй, тётка, чё те надо?

Была бы золотой,… а так, по цвету – медь…»

 

Ужели невдомёк  Свободной этой Бабе,

Что рой живых существ не может без границ:

Ни символ, ни слова, – ничто их не избавит

От рамок бытия, чтоб стать свободней птиц.

На этом берегу не ведают свободы,

Ошибочно узрев её в дожде монет.

Здесь всё живёт войной и лишь войне в угоду, –

На тех же семенах, что вывел Старый Свет.

 

Присев на Пентагон, задумалась Гражданка…

Корона в семь лучей, скрипя, сползла на лоб…

А где-то там, внизу, прицеливались танки,

Чтоб дом шести углов не превратился в гроб…

…………………………………

 

Мой сон оборван был горячим крепким кофе,

Что заказал сосед, задев меня локтём,

И тут увидел я знакомый женский профиль…

И… целый океан «свободы» под крылом.

 

Москва - Нью-Йорк

 

Пасодобль

 

В порту боливийском – восторженный вопль:

Французский моряк танцевал пасодобль

С прелестной мулаткой под трио гитар,

Что даже приплясывал орангутанг…

– А он здесь откуда?.. сбежал с корабля?..

А что ж такой чёрный, чернее угля?..

– Так солнце ведь жарит… Видать, загорел…

– Ого, сколько смуглых, прожаренных тел!..

 

Французский моряк, воспылав от любви,

Ответное чувство в глазах уловил

И ножку мулатки, устав намекать,

Рукой непослушной стремился догнать,…

Что даже бычок на корову залез,

У бабочек даже возник интерес

И кран, что грузил на корабль мешки,

С мешками теперь отпускал и смешки.

 

– А что там за лайнер?.. 

– Должно быть – «Гренобль»,…

 

Что звучно трубя заглушал пасодобль.

 

И стало не слышно ни ритма, ни чувств…

А где же мулатка?.. Стучал по плечу

Влюблённого парня седой капитан:

– Какая любовь, когда столько путан?

 

Про соломинку

 

А в аптечной среде безмятежной

Ожидает больного – надежда, –

Пусть сомнительная, неживая,

Но дающая смысл и желанье…

В странном запахе взвешенных смесей

Не шути о плохом и не смейся:

Неуместно, сойдёшь за болвана,

Называя лекарство – обманом.

– Сомневаешься?.. Что за причина?..

 

Погремушкой гремят витамины…

Витамины, как бусины держит

Очень крепкая нитка – надежда.

Изучай фармацевтику, если

Хочешь жизнь провести свою в кресле,

Разжижая себя аспирином,

Что томится в аптечных витринах.

Там названий полно, как известно…

– Дормипланта мне, будьте любезны…

 

Вот стоишь ты, сомненьями полон,

Исстрадавшись по женскому полу,

И не веришь, что действом несложным

Возвратить себе силу возможно.

Нет, по-моему, в химии этой

На любовь твою, парень, ответа.

И вообще, ты подумал бы прежде,

Чем входить в этот погреб надежды.

 

Но… звенит на дверях колокольчик,

Предваряя желанный укольчик;

«Дзинь-дзинь-дзинь», язычочком играя,

Старичков-простачков зазывая.

 

Эстамп

 

«Большие батальоны всегда правы»

Наполеон Бонапарт

 

Плывут дымы с туманом вперемешку,

Накрыв собой отряды мёртвых тел.

Провёл в ферзи обугленную пешку

Азартный мэтр внушаемых идей;

Помолодел, глаза горят победой…

Терзают ветры рваные костры…

С картавой птицей вместе отобедать

Зовут его ухмылистые рты.

Но глух mon cher, сродни портрету в раме...

На зов фанфар сбегаются полки…

Под bannieres с имперскими орлами

Встают и те, кто только что погиб…

Поля, холмы, театр военных действий…

 

…и в первой ложе, правя свой бинокль,

Застыл тиран, он жаждет скорой мести…

Он предвкушает ла̀вровый венок…

 

Золотой клёст

 

А завтра придёт золотой клёст.

Он знает то, что не знаю я.

Он может пургу превратить в дождь,

И жизнь, как ни странно, начать с нуля.

И сев на сосну, он снимет рюкзак,

Достав из него укулеле… И вот:

– Всё ту же, из Джаггера?..

– Классная вещь!..

Но всё же он хуже меня поёт.

– Откуда ты тут, золотой клёст?..

Какого тебя занесло к нам?..

 

И клёст, озорно распушив хвост,

Попросит в напёрсток налить вина.

А я возмущусь:

– Но ведь птицы так

Не могут на свете существовать…

 

На что он прищурится, как Д’Артаньян

И скажет:

– Боярским хотел я стать…

– А что помешало?..

– Да так, фигня…

Усы не приклеить: проклятый клюв…

Зато я, как видишь, насквозь золотой…

 

И тут я очнулся. Неужто сплю?..

Нет-нет… Перепарился, одурел…

В предбаннике жадно тяну пивко…

– А мне-то в напёрсток пивка налей…

Я вижу, живётся тебе легко…

 

С тех пор я не парюсь, в воде – как слон,

Всё жду визитёра, когда он придёт

С лиловых небес, тишине назло,

И, сев на сосну, «Paint it black» споёт.

 

Всплеск

 

Я стараюсь, ищу замещения –

Не усталости, не одиночеству,

А, представьте, живому общению,

Чтоб без всякого имени-отчества,

Чтоб без всяких там звонких эпиграфов,

Предисловий, пустой отвлечённости

В утвержденьях, что жизнь не проиграна…

Отвечаю вам чуйкой печёночной:

Всё сведётся обратно к простейшему, –

Хитрым сделкам, проектам да выручкам.

Ну, чего не живётся вам, бешеным,

Короедам отбросов опилочных?!..

 

Вот сижу я в своём кабинетике,

Проглянцованный, злой, отвратительный

И монеткой крутящейся медною

Сделать страх свой пытаюсь невидимым,

Чтоб вообще раствориться, рассеяться,

По примеру воришки в примерочной…

Но они говорят: «Перемелется…»,

Говорят: «Не срывайся на мелочи…»

И… плетётся байда увертюрная,

Философия, в смысле – амбиции…

А сказать бы мне: «Парни, придурки вы…»

А прицыкнуть бы, ссука: «Убийцы вы!..»

 

Без улыбок, ровны, как коробочки,

Запустив пятерню в узкобрючие,

Улыбаются сытые сволочи,

Диалогу с врагами обучены.

Восклицают они: «Что за паника?!..

Ты ж такой же, как мы… Удивительно!..

Или, может, поднимешь восстание,

Став на часик пластмассовым лидером?..»

И сижу я, молчу, жажду мщения,

Головою кручу полимерною…

Ну, никак мне нельзя без общения:

Нет ему замещенья, наверное.