Анатолий
Вершинский

Алё!

Отмените «безлимит»!

Раньше едешь в электричке –

красотища: кто-то спит,

кто-то вяжет рукавички.

Книга, ручка и блокнот

молчаливы, чинны, кротки.

А смартфонам кто заткнёт

разговорчивые глотки?

И становится вагон

шумною исповедальней.

Сколько тайн откроет он,

совершая путь недальний!

16 февраля 2018

Бухта

Я думаю об ангеле,

живом, не бутафорском,

прописанном во Врангеле,

селении приморском.

Муссоны гладят ласково

скалистый берег бухты.

Местечко вида райского,

таких не сыщешь двух ты.

Зимой хлестка метелица,

а летом знойны пляжи.

В иных краях не селятся

заоблачные стражи!

По редким указателям

торопятся туристы

на базу, где спасателем

зачислен ангел чистый...

Мне Русь Дальневосточная

маячит издалёка.

С пелёнок знаю точно я:

восходит свет с Востока.

Со мной якшались запросто

в Давенде и Могоче.

Чем далее от Запада,

тем к людям путь короче.

Не плод моей фантазии,

а добрый дух Приморья

живёт на кромке Азии,

у бухты Триозёрье.

В клетке

В зоопарке из вольера

громом выкатился рык.

Такова у льва манера –

возвещать, как он велик.

Хвост поджала пара волчья.

Обезьянам – не до игр...

А в соседней клетке молча

возлежит амурский тигр.

Не бахвалится величьем,

не дерзит царю зверей

и встречает безразличьем

нас, двуногих дикарей...

24 сентября 2018

Вечер поэзии

Тетрадь в переплёте картонном

страховкою стиснута в пальцах.

Читаю стихи за кордоном.

С печалью о русских скитальцах.

Читаю певцам и поэтам.

Питомцев былого Союза

свела по особым приметам

бродячая отчая муза.

Пустеют читальные зальцы.

Тускнеют совместные фотки.

Но век полудетские пальцы

пока не смыкает на глотке.

Вторжение

Блестя, как чешуйки слюды,

дыханию неба послушные,

кристаллы замёрзшей воды

слагаются в замки воздушные.

Природу гнобят города,

но в бой с господами всегдашними

чертоги летучего льда

вступают осадными башнями...

Как мастерски выбелил снег

дворы и бульвары безлистые!

На устья развилистых рек

похожи деревья ветвистые.

Такие у нас чудеса

случаются время от времени:

приходят к земле небеса,

и та хорошеет от бремени.

Груз

Мы на лодочке катались,

Золотистой, золотой...

Алексей Машистов

Она раздражена: «Простился так прохладно...

Звоню – одни гудки. Наверно, зря звоню:

не хочет отвечать. Да что же с ним неладно?»

И нервничает он: «По десять раз на дню

названивает мне. С какого перепуга

опять от важных дел оторвала меня?»

К полудню тает их досада друг на друга.

Досада на себя растёт к исходу дня...

Любимых мучить грех, но кто из нас безгрешен?

А лодочке-судьбе, в которой груз обид

умением прощать сполна уравновешен,

ни сгнить на берегу, ни сгинуть не грозит...

29 июня — 7 июля 2018

Держава

Открытости сильных учусь на земле

от Мсты до Эвксинского Понта –

той самой земле, где на псковском столе

я вижу литовца Довмонта;

где стольный Владимир по праву родства

с князьями аланской землицы

их барса на щит помещает сперва,

потом – заменяет фигурою льва,

а барса во Псков отряжает Москва

по долгу верховной столицы;

где зоркая птица о двух головах,

наследье царевны ромейской,

гнездится на невских сырых островах,

грозя акватории свейской;

где чуть обрусевшая немка –одна

стоит у штурвала державы,

чей киль никогда не касается дна,

а скрытые скрепы не ржавы;

где в нежных объятьях лесных волостей

под благовест каменных звонниц

становится русским до мозга костей

и швед, и француз, и чухонец.

Дивный остров

Как на Ладоге волнам

надоест о берег биться,

так и примет Валаам

судно, ладное, как птица.

Белокрылый «Метеор»

нас умчит по водной глади

к скалам, чтимым с давних пор,

как Мете́оры* в Элладе.

На гранитном островке

посреди озёрной чаши,

будто меч на оселке,

души выправятся наши.

____________

* Мете́оры (греч. Μετέωρα – «парящие в воздухе») –

скалы в горах Фессалии на севере Греции,

а также расположенные на них православные монастыри.

Доля

Просит земля среднерусская снова

снега с морозом у неба взаймы.

Честно она расплатиться готова

вешней порою с долгами зимы.

Ночью январскою слушаю звуки

зряшной капели и чуда не жду.

Тот, кто сложил в ожидании руки,

может рассчитывать лишь на беду.

Точит гранит, но под камень лежачий –

сказано точно – вода не течёт.

Львиную долю слагает ишачий

труд – без надежды на приз и почёт.

2 января 2018

Зимний путь

Школьница-вишня в переднике белом

(будто бы в мае… да холоден цвет),

словно ладошкой, осыпанной мелом,

веткой задетой махнула вослед.

Вся в серебре городская аллея…

Изморозь, может, затем и нужна,

чтобы, о вешней поре сожалея,

помнить, какая у вёсен цена.

Снежной пыльцой опушается иней...

Шумно пронзая и город, и лес,

с ноющих жил электрических линий

прах ледяной отрясает экспресс.

18 декабря 2018

Легенда о «сарьмятах», известных нам как чалдоны

...А всядемъ, братие, на свои бръзыя комони, да позримъ синего Дону.

Слово о полку Игореве

Окрестили «сарьмятами» их – за соседство

с племенами сарматов, освоивших Дон

и ушедших на запад, оставя в наследство

всё Подонье славянам до края времён.

Но теснила их Степь. На Оку. И за Камень.

Этим именем русичи звали Урал.

А в поход снарядясь, восклицали: «На комонь!»

И лошажьими гривами ветер играл!

Подзабытое Русью в тринадцатом веке,

слово «комонь» ещё в обиходе пока

у чалдонов, обживших сибирские реки,

угадайте-ка сами, в какие века!

26–27 января 2018

Легенда об Искандере, князе урусов

I

От засек Залесья до застав Сарая

добрых две недели конного пути.

Это если ехать, устали не зная,

и коней подменных в поводу вести.

Устали не знает старший Ярославич;

в думах князя – участь русских городов:

сборщиков налогов выдворили давечь

Суздаль и Владимир, Углич и Ростов.

Бесермен побитых жалко Берке-хану:

«Искандер, теперь ты у меня в долгу,

но в Орду урусов угонять не стану,

коль отбить поможешь натиск Хулагу».

На холмах персидских новую державу

создали от сопок отчих вдалеке

внуки Чингисхана. По какому праву

Хулагу добычу отнял у Берке?

II

Зимняя дорога – шёлковая лента.

Над протокой – мостик, над болотом – гать.

От застав Сарая до ворот Дербента

добрую неделю коннице скакать.

С малою дружиной, да велик отвагой,

взять ордынцу крепость пособил урус;

и с остатком войска, точно тать с ватагой,

Хулагу вернулся в родовой улус.

Нет, не завершилась миром эта ссора,

но полки в Залесье не верстал Сарай.

От сиротской доли, страха и разора

старший Ярославич спас отцовский край.

По дороге к дому слёг от ратных тягот

и скончался, приняв схиму, в Городце.

...Русские и после за Дербент полягут –

драгоценный камень в царственном венце!

Масть

Оставьте фейсбучные игры,

послушайте притчу мою...

Бенгальские белые тигры

скучали в зверином раю.

Явилась ватага «зелёных»

в ночной зоосад у реки

и сбила с решёток рифлёных

тугие стальные замки.

В момент опустели вольеры;

попрятались в дебрях травы

и чёрные кошки пантеры,

и цвета песочного львы.

Кругами, что твой авиатор,

ушёл в поднебесье орёл,

а в реку заполз аллигатор

и царство свободы обрёл.

Лишь тиграм, зверям белокурым,

их вольности впрок не пошли,

ведь ярким, как облако, шкурам

не слиться с тонами земли.

Их вмиг распознают косули,

их издали высмотрит лось;

их голод иссушит, и пули,

нагнав, продырявят насквозь...

У тёмных пути беспросветны,

отраднее светлый окрас,

но белые слишком заметны,

а серая масть – в самый раз.

Медлительная осень

Этой запоздалою весной

вспомнил я предзимнюю дорогу...

Снега нет, а ветер затяжной

навевает смутную тревогу.

Странный звук покоя не даёт:

так бы лёд потрескивал на стуже,

только холод всё-таки не тот,

чтобы застеклить лесные лужи.

Будет звёздной нынешняя ночь:

свод небесный выдраив бархоткой,

нехотя уходит осень прочь

шаркающей старческой походкой...

22 марта 2018

Медоносы

Досаждает сорняк? Одолеть его

вам поможет коса по росе.

Но цветы чистеца однолетнего

предавать не спешите косе.

Вы его не признали? Да ладно вам!

Ну а запах медвяный знаком?

Как дымок над курящимся ладаном,

вьётся пчёлка над белым цветком.

И садится. И, выпив до донышка

сладкий сок, отдыхает она,

тяжела на подъём, будто жёнушка

после ласковой ночи без сна.

21 августа 2018

Медь

В клубе кинолента про войну.

Взрослый фильм. Недетские билеты.

Жалко, не хватает пацану

малости – двугривенной монеты.

Только голь на выдумку хитра.

Как цирюльник в радиоспектакле.

Если нет в кармане серебра,

то уж медь отыщется, не так ли?

Валенки в Сибири носит всяк.

Есть они в избёнке самой нищей.

Нужен трёхкопеечный медяк.

Вот он! Три его о голенище!

В сёлах мужики не пьют ситро.

В сенцах клуба, тесных, как предбанник,

эту медь сочтёт за серебро

трезвый не вполне киномеханик…

Дожили, салаги, до седин,

но досель грешим уловкой этой:

так надраить медный свой алтын,

чтоб сверкал серебряной монетой.

Метаморфозы

Механизм рассвета прост:

в облаках сыскав оконце,

золотой павлиний хвост

распускает в небе солнце.

Веер света невесом,

но потянет на корону...

Ходит солнце колесом,

как циркач, по небосклону.

А закат земного дня

разгорается вполнеба

печью, алчущей огня

перед выпечкою хлеба.

22 июля 2018

* * *

Мне ведом наигрыш капели:

он повторяется всегда,

ведь обладает в самом деле

небесной памятью вода.

В её причудливых кристаллах

таится музыка планет –

и раскрывается, из талых

сосулек вылупясь на свет...

* * *

На исходе Фоминой седмицы,

еле различимая сперва,

в скверах будто взорвалась листва,

и в тепле затенькали синицы.

После вьюги, жёстче власяницы,

и грозы, валившей дерева,

в зелень облекается Москва,

чередуя лён, шелка и ситцы.

Солнышко садится, озарив

улицу: с неё зелёный взрыв

смёл остатки траурного крепа.

Смерти нет: в горах Святой Земли

жёны-мироносицы ушли

с полным сердцем из пустого склепа.

Правила

Существенные вещи неизменны

при всей недолговременности форм...

Не злись, коль дочка с края ойкумены

на твой вопрос «как жизнь?» ответит «норм»,

когда про выходные скажет «выхи»,

а день рожденья «днюхой» назовёт.

В её словах полно неразберихи?

Ну, так берись-ка, брат, за перевод!

Уж пусть, как может, пишет издалече,

чем вовсе не захочет отвечать.

А правила пристойной русской речи

с годами ей привьют эфир, печать...

О да, привьют! По всем телеканалам,

на всех частотах и в подкастах всех,

за исключеньем чрезвычайно малым,

звучит скороговорка неумех.

Вещающие с дикцией детсада,

куда забыл дорогу логопед,

и мелющие вздор, зачем вам надо

позориться на целый белый свет?

...Спасая утончённый слух от муки,

прибил бы Шахразаду падишах,

когда б она проглатывала звуки

и путалась, как школьник, в падежах.

3–4 января 2019

Сад в январе

Слишком рано зимою смеркается.

Слишком трудно печаль побороть.

Иссыхает душа, как смоковница –

та, которую проклял Господь.

Если день световой не заладится,

потерпи до вечерней зари:

неприметная взору лампадница

на аллее зажжёт фонари.

А покуда снежинки-кораблики

ищут берег в небесном пруду.

И остывшие лампы – как яблоки

в обезлюдевшем райском саду...

11 января 2019

Скрипач

Всё в этой жизни кратко и зыбко:

будь то паденье, будь то полёт...

В пальцах подростка хрупкая скрипка

полу-рыдает, полу-поёт.

Соло играет с древнею страстью

мальчик с копною тёмных волос.

Кто наделил его нежною властью

резать по сердцу, трогать до слёз?

Чередованье аккордов и пауз

так прозвучало, душе в унисон,

что огорчился временный хаос,

вечной гармонией вновь утеснён.

15 сентября 2018

Снег

То льнёт к ладоням сахарною ватой,

то хлещет по щекам, набрав разбег...

И вот лежит – раскатанный, примятый,

но всё ещё не выдворенный снег.

Со стёжками, пробитыми в сугробах,

и впрямь деревней кажется Москва,

ведь там не углядеть красот особых,

где в мареве тропа видна едва.

Ругнув погоду словом неприличным,

спешим с мороза в тёплые дома.

Свистит вдогонку неженкам столичным

седая беспредельщица-зима...

6 февраля 2018

Снежный мир

Как же красиво это!

Милая, глянь скорей:

снег золотист от света

уличных фонарей.

Кружится мотыльками,

вьётся под пенье вьюг

то, что не взять руками:

чудо уйдёт из рук.

Ствол

Ветками от лиха укрывая,

витязю нашёптывала ива:

«Это ничего, что я кривая.

Крона у меня густа, как грива –

завитая, спутанная ветром

грива скакуна, что пал под вами

в сумраке лесном, на стрелы щедром,

меж деревьев с ровными стволами.

Вот сосна, прямая, точно спица:

вам не дотянуться, добрый витязь.

Чтобы приподняться, распрямиться,

на кривую иву обопритесь!»

19 октября 2018

Терапия

Уши промою водою морской.

Сколько же было усвоено дряни

ими за долгие годы ныряний

в тихие омуты жизни мирской!

Чувствовать, как прозябает лоза,

как небеса содрогаются глухо, –

мало для этого тонкости слуха.

Спелой росой уврачую глаза.

Ночью беззвёздной не видно ни зги,

словно зашиты суровою нитью

веки. Иду наугад, по наитью...

Зельем сомнений прочищу мозги.

Трогательное

У радости натура прямая:

заскочит, как солдат на побывку,

и, дружески тебя обнимая,

залепит пятернёй по загривку.

У горести иная повадка:

пронюхав о твоей неудаче,

за шиворот ухватит, а хватка

бульдожья у неё, не иначе.

Из морока сомнений настырных,

чья сладкая отрава прогоркла,

отчаянье крадётся на цырлах

и ласково касается горла...

22–24 января 2018

Ушелец

От чужого злословья не больно;

от сыновнего – боль не унять.

Кто из дома ушёл своевольно,

тот не должен сердиться на мать.

Был бы сын бестолковым, убогим,

так ведь нет же – учён, даровит,

но изъяны, присущие многим,

только матери ставит на вид.

То дороги, как водится, плохи,

то сородичи – сплошь дурачьё...

Погостит он, помается трохи –

и умчит в чужеземье своё.

Кривотолки и взоры косые

стерпит матушка, сколь ни злословь.

Он по-своему верен России.

Пуще смерти такая любовь.

Хранители Нотр-Дам де Пари

Как стражники в бессменном карауле,

с высот собора, изо всех углов,

следят за мной замшелые гаргульи –

драконье войско, стая в сто голов.

И слышу я глухие их упрёки:

«Доколе слыть чудовищами нам?

Не монстры мы – всего лишь водостоки,

в сезон дождей спасающие храм».

Собор веками скапливал, как улей,

и воск утрат, и мёд удач людских.

Не страх живыми делает горгулий,

а непохожесть каждой – на других…

Я прочь иду. Навстречу, вдоль ограды,

шагают автоматчики, храня

спокойствие Парижа; их отряды

тревожат, но и радуют меня.

От сырости вечерней сводит спину,

а весело! И верится, как встарь,

что выстоит собор. И я не сгину…

Ударь в колокола, горбун-звонарь!

Чалдон в Париже

Немногим больше двух веков назад

тут казаки стояли биваками:

Париж был ими на поруки взят.

А мы, чалдоны, – братья с казаками.

И мне – за то, что цены высоки

на здешние напитки и закуски, –

журить камрадов как-то не с руки,

да я и не умею по-французски...

Промчался резво дождик проливной,

смывая с улиц пыль, а с лиц усталость.

Я вышел к центру. Первой, кто со мной

заговорил, землячка оказалась!

Сменив под вечер «тёмный» телевик

на светосильный широкоугольник,

свой «Никон» по следам любимых книг

я направлял старательно, как школьник,

и, ужин заместив «сухим пайком»,

по набережной Сены от собора

Парижской Богоматери пешком

дошёл до вышки Эйфеля... Нескоро,

но в этой жизни, всё ещё земной,

сменяв рубли на евро (или франки?),

сюда приеду с ласковой женой:

нечасто ей случалось быть в загранке.

Мы с ней Нотр-Дам изучим изнутри,

достигнем верха Эйфелевой башни,

и я воскликну гордо: «Вот, смотри!» –

как будто мир внизу – родной, домашний.