Анастасия
Феоктистова

Бабушке

Свет приглушенный.

Голос простуженный,

Чуть удивлённый.

Будем – ужинать.

Будем, как в детстве,

Далёком, беспечном

Смотреть на огни.

Думать о вечном.

Только в руках,

В чернилах испачканных,

Маленький страх

Перед большими мальчиками.

Ты отвернись –

Стена-то холодная.

Сегодняшний день –

Вторник нечётное.

Свет приглушенный,

И всё – обычное,

Чего-то лишённое,

Но – романтичное.

ЭрЭнЭй

Вниз и наверх,
Чтобы слезы стекали на кафель,
Чтобы больно вискам,
Чтобы сыпались крошки от вафель
И летели на пол по рукам.
Чтоб рыданья похожи на смех.
Вниз и наверх.

Свободный удар,
Чтобы было свободно и пусто,
Чтобы тонко игла
Проходила по лезвию чувства,
Чтобы я тебя всё же спасла,
Чтоб сливался со звуком гитар
Свободный удар.

Вагоны метро,
Чтобы песня – в тандеме со стуком,
Чтобы были шумы
И мистерия сглаженных звуков,
Чтобы «я» исправлялось на «мы»,
Чтоб рвались через стаи ворон
Вагоны метро.

Вниз и наверх,
Чтобы пряди мешали ресницам,
Чтоб босиком,
Чтоб хотелось ещё раз родиться,
Чтобы плакать потом
И скрывать свой маленький грех.
Вниз и наверх.

Март 2007

Москва

* * *

Прочь из моей головы!

Наугад в темноту, с середины концерта,

Сквозь толпу, сквозь охрану, сквозь двери, сквозь парк…

Сплин

В резонансе открытых окон

Есть скрытый смысл – не суть.

Слушай, давай смотреть сверху

на пьяный Арбат, на то, на что можно

Взглянуть

С высоты.

Ты вроде куришь, дай мне зажигалку,

Мне хочется жечь мосты.

Если тебе не жалко…

Апрель 2007

Москва

До дна

Тане Трубецкой

Скажи, когда же наконец

Ты будешь спать

Спокойным сном,

Уткнувшись в мокрую подушку –

А плевать,

Что ты – его игрушка,

Дрожащая в присутствии «потом».

А он такой загруженный подлец

И лжец.

На ощупь твои мягкие ресницы,

И некуда бежать –

Бессонница-сестра

Накрыла меня пологом холодным,

И как знать,

влюбляться – это вроде модно,

Но снова ты забудешь мне присниться

И, кажется, не вспомнишь до утра.

Пора.

Есть выход: можно не любить.

Ведь нет истерик, слёз

И нет измен,

Ведь в жизни нет тебя и лиры жесткосердца.

Один вопрос:

По лучшей из инерций

Мне как-то очень неприятно жить

В стагнации безликих перемен

И стен.

Кто ты? Скажи? Зачем ты мне был послан?

На станциях метро:

Смоленская – Арбат,

Иль, может, по кольцу…Бежать, пока есть силы…

Сквозь зов ветров.

Мне всё уже постыло.

Я, знаешь, как-то слишком несерьёзна,

Я знаешь, как-то слишком влюблена…

– До дна?

– До дна…

Май 2007

Французские стихи

Французские стихи
Закрыты и заброшены на полку.
И кончились штрихи
На половине карандашного осколка,

Молчанье на двоих,
Смешная недокуренность в асфальте,
В кольце неразберих
Мелькает дождь в широком сером платье,

Мне нравится игра
И как ты произносишь слово «осень»,
Закончилась глава,
Последним, тихо заданным вопросом,

На толстых проводах
Играет ветер беглым, грубым боем
И копошится страх
И не дает покоя нам обоим.

Святая тишина
Стекает по стареющим карнизам.
И больше нету дна
В пространстве, остывающем и сизом.

Октябрь 2007

Москва

Слегка блондинка

Слегка блондинка
Всё курит трубку –
Красивый профиль.

Дрожит пылинка
В паучьей сетке,
Чернеет кофе.

От жизни глупой
Играют песни
Соседи слева,

И морщит губы
Она от дыма,
Как королева.

Лучи рассвета
В углы забились,
И кофе жгучий.

Мечтает в лето,
Но странный холод
В сетях паучьих.

Это дым, дым, дым –
Пересказы ветра…
Хорошо быть молодым,
Хорошо быть смертным!

Январь 2008

Алкоголик, гордец и блаженный

Это был потрясающий вечер,
Были окна и вермут, и свечи,
И табачная теплая дымка
Покрывала тебя, как простынка:
Впалость щёк, напряжённые плечи…
Это был потрясающий вечер.

Дуло ветром в балконные щели,
Ты лежал на холодной постели,
Ты размазывал пепел по пальцам,
И, подобно игольным страдальцам,
Говорил: тебе все надоели.
Дуло ветром в балконные щели.

Алкоголик, гордец и блаженный,
У тебя много боли, наверно,
У тебя взгляд уставшего волка
И густая небрежная челка,
У тебя нездоровые вены,
Алкоголик, гордец и блаженный.

Это был потрясающий вечер,
Были окна и вермут, и свечи,
Только вытяни руку – и тесно,
Паутины, рельсы, подъезды,
Страшно быть неизвестным Предтечей…
Это был потрясающий вечер…

Апрель 2008

Москва

Anamnesis

Где сигаретный огонёк,
Испачкано в помаде платье,
Ты как-то слишком одинок,
И на пол падает распятье,
И млеет в воске потолок,
Там утром буду вспоминать я,
Как ночью мы курили Vogue,
И дождь стучался на порог,
Как чёрный дог.

Давайте пить бодрящий ром,
Какой-то горьковато-терпкий,
Не оставляя на потом,
И на пустых подземных ветках
Дышать в окно и жить вверх дном,
Как будто мир – пустая клетка,
И уходить в дверной проём,
(Не прислоняться!) – вход в наш дом,
Да, на рандом.

И молча скуривать слова…
Прости меня, я не права!..

Amarilloyrojo

---
* Eres amable – в данном контексте: Ты достоин любви (исп.)
** Amarillo y rojo – амарильо и рохо: жёлтый и красный; национальные цвета испанского флага.
*** partido bueno – хороший матч.

Февраль 2010

7-6-5-4-3-2-1

Всем, кто видит мир через объектив, посвящается.

Ars longa, vita brevis
(жизнь коротка, искусство долговечно)

Горел закат. Чуть дрогнувшей рукой
Ты жал на «спуск»
И улыбался по ту сторону экрана
Кому-то, но не мне. И это даже странно:
Я проверяю пульс.
Какая-то нирвана. Да, детка.
В омут с головой.

Как хорошо, что ты сегодня мой.
Шумит толпа,
И мир не в фокусе опять такой размытый,
Как жаль, что жизнь с тобой – моя incerta vita*
Ещё и brevis** – очень коротка.
Рука фотографа – творца иль дурака?

Убийцы или простака? Влюблённого,
До одури, в идею.
Я от тебя почти всегда хмелею
И почему-то принимаю за врага
Того, кто быть врагом мне не намерен.

Не смотрит в объектив.
Как будто бы всегда такой простой.
Красив. Умён. Возможно, даже верен
Кому-то, кроме Никона Д 100.

И был бы хулиганом или вором! –
Черты такие красят подлецов.

Но нет. Он щелкает затвором

И морщит от усталости лицо.

А я? Что ж, я. Играть привыкла в чувства.
Как в карты. Кадры же – пыльца.

(И слабые потуги на искусство

Смешного и наивного юнца)

---
* vita incerta – неопределённая жизнь.
** vita brevis – короткая жизнь.

Апрель-май 2010

Москва

Затихнет лес

Затихнет лес. И озеро замерзнёт навсегда.
Его вода уснет под коркой льдистой.
И мысли, что текли через года,
Подарены последнему таксисту
И коньяку, что выпит без стыда.

Туман. И чёрный кэб, и дождь рекой,
Как банши, завывающий с утра.
Давай я подмету своей метлой
Подмокший пепел погребального костра.
Твой запах…Мёртвый и гнилой.

Где магия? – Старуха вся седа.
А может, померла ещё вчера.
Невелика победа и беда:
Она, как Англия, была совсем стара,
Да и почти исчезла без следа.

Затихнет лес. Затихнут сонмы строк,
Спасающих от слабости меня,
Как будто с их поддержкой кто-то смог,
Как феникс, возродиться из огня!
Какая глупость…Револьвер. Курок.

Июнь 2010

Москва

* * *

Отпусти меня, прости, Господи,

На прощанье окутай дымом.

Я не буду дверями хлопать, и

Пусть мне кажется всё старинным,

В настоящем – пусть будет детское

И растянется повестью длинною.

И гудят поезда, все в копоти

Павелецкого.

Отпусти меня, я непрочная,

Я же здесь пополам сломаюсь.

За паршивое одиночество,

Как за руку Твою, хватаюсь,

Улыбаюсь, но жмусь потерянно,

С каждым залпом теряя патроны.

Это глупо и несвоевременно

Видеть призраки

Альбиона.

Только он, оглушаемый чувствами,

Не поймёт. Я ему как изменщица.

Я же вроде такая вся русская.

Я же вроде такая вся женщина.

Как Ты мог?! Ты всегда был внимателен!

В этом городе-брате Содома

Создавать вот таких замечательных

И таких привязанных

К дому...