«Диалоги о…»:
Часть первая в №21 (441)
Часть вторая в №22 (442)
Часть третья в №23 (443)
Часть четвёртая в №24 (444)
Часть пятая в №28 (448)
Часть шестая в №30 (450)
Часть седьмая в №31 (451)
Часть восьмая в №32 (452)
Часть девятая в №34 (454)
Часть десятая в № 35 (455)
Рецензия Елены Севрюгиной на книгу Алёны Овсянниковой «Диалоги о…»
Мы встретились с М. в небольшом ресторанчике. Довольно уютном, но я все равно жалела, что позволила себя вытащить. Не хотелось ни есть, ни разговаривать. Но М. обижать нехорошо, поэтому я послушно сидела и смотрела в стол. Даже не глянула, что она там решила заказать.
– Что-то ты, мать, совсем загрустила… – её голос выдернул меня из состояния полного безмыслия и заставил слегка вздрогнуть, – подожди, у меня есть для тебя кое-что.
Она достала из сумки журнал и положила передо мной.
– Ему уже больше 10 лет, я его долго искала, но вот нашла. Посмотри.
Я взяла журнал в руки и стала машинально листать страницы. Случайно зацепилась взглядом за одно из стихотворений и стала читать.
Это небо сквозь клочья туч, незнамо куда.
Эта радость в пролётах дней, не понять откуда.
В опустевших окнах, как в лужах, стоит вода
В ожиданье чуда.
И оно наступает. И листья падают вниз.
На блестящий асфальт и на тусклую рябь канала.
И случайный голубь, спланировав на карниз,
наклоняет глупую голову…
Неужели мало?
Я подняла взгляд на М. Она внимательно смотрела на меня, чуть склонив голову. Я не сдержала смеха:
– Голубь ты мой!
– Что??
– Вот, почитай!
Я повернула к ней журнал и стала следить за её глазами. В них мелькнула улыбка:
– Ты знаешь, удивительно, но я совершенно не обращала внимания ни на стих, ни на автора, принесла журнал из-за другого стихотворения, но теперь вижу, что это подходит гораздо больше.
– Случайности не случайны… Буду тебя теперь голубкой звать!
Почему-то мне стало легче. Вот она та же самая сидела передо мной пять минут назад, а я даже и не видела её почти. А тут вдруг увидела. Глаза, улыбку… И снова захотелось жить, получать удовольствие от жизни, что-то делать вместе…
– Это здорово… – я пыталась собраться с мыслями, чтобы выдать более осмысленное резюме – воздушное стихотворение про зазеркалье...
– Зазеркалье?
– Ну да, ты посмотри сама: «небо сквозь клочья туч незнамо куда»… Ведь себе представляешь, что тучи неподвижны и будто бы сквозь них ты глядишь на движущееся небо… Не просто движущееся, я бы даже сказала бегущее. Автор нарочно пренебрегает правилами русского языка для достижения эмоционального эффекта. Весьма успешно, кстати. Со мной, по крайней мере, сработало.
– Так, и?
– Смотри дальше: «радость в пролётах дней, не понять откуда». Здесь ведь тоже наизнанку. Вообще сама фраза «пролёты дней» – невозможно хороша! Вообще – кругом – движение. Но движение наоборот!
– «В опустевших окнах, как в лужах, стоит вода»... – да, пожалуй, соглашусь, такая затяжная инверсия…
– «В ожиданье чуда. И оно наступает. И листья падают вниз. На блестящий асфальт и на тусклую рябь канала», – в этом и есть чудо. В том, что Зазеркалье существует. В том, что оттуда можно вернуться. Момент возвращения – это обретение гармонии. Прекрасно ведь!
– А про голубя что скажешь? – М. хихикнула.
– Голубь тут совсем простой, – я положила ладонь на её руку и тихо улыбнулась, – хотя в сакральном смысле он – суть святой дух, но в контексте стиха – скорее символ всего земного, но вместе с тем необыкновенно дорогого и спокойного. Вот он и есть – возврат из Зазеркалья.
– Слушай, а почему ты стих из середины подборки выбрала?
– Абсолютно случайно…
– Случайности не случайны, – М. подмигнула мне и снова взяла в руки журнал. – Вот слушай:
...От любви остаётся так мало. Но все-таки остаётся,
там, где тать не крадёт и ржа не уничтожает.
Темнота обнимает за плечи и принимает
сказанное просто так – за истину.
Сердце бьётся
В такт давно позабытой песне.
Плакать
легче всего. Лучше попробуй вспомнить:
то ли снежную марлю в окне, то ли пух нетопырий,
то ли двоих, заключённых в ягоде виноградной,
любящих, одиноких…
М. задумалась.
– Вот как бы ты охарактеризовала её стихи? Одним словом.
– Не знаю…
– Ну ты же уже говорила сама! «Воздушное стихотворение» – твои же слова! А я вот думаю, это не стихотворение, это автор. Потому что другие стихи такие же.
– Пожалуй… Воздух. Да – это воздух.
– Я часто думаю о том, что самое близкий к поэзии вид искусства – живопись. И то, и другое даёт по сути погружение читателя в иное состояние. Ну, или зрителя. Как хочешь назови. Самое ценное в поэтических текстах – возможность их визуализации. Дело даже не в том, что некоторые стихотворения достаточно кинематографичны для того, чтобы сюжет отпечатался в воображении. Нет, некоторые из них практически не имеют прямого описания действий. Ну, возьми для примера первое стихотворение. Там же из действий – только голубь голову наклоняет. А до чего живая картинка!
– И если говорить о художниках, кто по-твоему ближе?
– Если проводить параллели, то к Беспрозванной, на мой взгляд, ближе всего Рерих. У него дивно получается рисовать воздух. Художник, умеющий писать воздух, имеет большое преимущество. Именно он даёт ощущение перспективы, глубины. Ощущение не трёхмерности, но – многомерности. И когда смотришь на его картины, понимаешь гораздо больше, чем можешь описать словами. Пейзаж будто высасывает тебя из зала галереи, находись ты там...
Подошёл официант. Я вопросительно посмотрела на М., внезапно осознав, что есть-то мне хочется, но заказа я не делала. М. кивнула официанту, убирая журнал.
– Я заказала на двоих, ты же не против? – она хитро посмотрела на меня.
– Шутишь!
Она всегда знала, что я люблю. У нас были похожие вкусы. В еде в том числе. И это было прекрасно!
Иллюстрации Ксении Куприяновой
© Алёна Овсянникова, 2019.
© 45-я параллель, 2020.