Зверь
Стол, кровать и дверь
да углов квартет.
Словно битый зверь,
в клетке много лет
каждый новый день,
каждый долгий час,
ненавижу тень,
что пустилась в пляс.
Солнце полный круг
завершит и спать.
Я, мой милый друг,
не усну опять.
Тень исчезнет. Вновь
утром я начну
как ни прекословь
нашу с ней Войну.
Я, как битый зверь,
В этой клетке мру.
Не открыть мне дверь,
не сломать игру.
В конце дня
Сегодня день разорванных улыбок,
тумана, наспех шитого лучами,
усталых, бледных и голодных чаек,
что жадно ищут полумёртвых рыбок.
Рассвет контрастен был, почти озлоблен.
Закат горит, в кострище запад плавя.
Весь город отражает это пламя,
хоть проводами на куски раздроблен.
Под вечер темнота упала гнётом,
остатки жизни придавив надменно.
Клубок змеиный тёмных улиц мерно
шипит, разыгрывая ночь по нотам.
Новое имя
За тёмными окнами будней унынье,
а в кружке на кухне опять стынет чай.
Разбить на кусочки звонящий мобильный –
так хочется просто сидеть и молчать.
Расставить по полкам событья, сюжеты,
размазать остатки ненужных обид.
Потом написать отрешённо об этом –
бумага всё стерпит и всё сохранит.
Быть может, между словами глухими,
застывшими льдинками на языке,
я подарю себе новое имя,
мелькнувшее бликом в случайной строке.
Паук
Паук сорвался с серебристой нити
и звучно врезался в стекло воды.
За столь обычной схемою событий,
казалось бы, мне стоит ждать беды.
Он сильно бился в тонкой водной глади,
а я смотрела, пальцы теребя...
И в этом маленьком живучем «гаде»
внезапно я увидела себя.
* * *
Под звуки городского шума
меня съедает синее пальто.
Замёрзли руки, не согрел никто,
в карманы их кладу бездумно.
Порывы ветра отбирают шарф.
На светофоре возле перекрёстка
в поток толпы вливаешься неброско,
разглядывая призрачный ландшафт.
Оттенки серого гоняют фонари.
Осенний сумрак, как побитый пёс,
суёт за пазуху свой мокрый нос,
навязчив слишком, что ни говори.
Все мысли вьются около тепла
с горячим чаем в комнате пустой.
Но в центре города слилась с толпой
Среди людей, которым нет числа.
* * *
В насыпи тонет каблук.
Улица лижет лицо
и замыкается круг,
вмиг обернувшись кольцом.
Я ускоряю шаги,
выровняв вдохи под стать.
Вязнут в грязи сапоги.
Мне от себя не отстать.
* * *
В подсвеченных окнах чьи-то жизни идут по кругу.
А я шуршу страницей с ненужным текстом,
и в этом городе порой становится слишком тесно.
Настолько, что чуешь на горле чужую руку.
Газеты пишут
Газеты пишут, что подняли цены.
Сегодня жизнь становится дороже,
но в целом это не должно тревожить –
вот-вот грядут крутые перемены.
Газеты пишут, что в стране порядок
и средний класс становится богаче:
у каждого машина, домик дачный,
и дым отечества стал снова сладок.
Газеты пишут, что живём спокойно,
по вечерам играем тихо в нарды,
доносится из окон голос барда
И в общем всё идет вполне пристойно.
И, раз за разом подводя итоги,
на все вопросы отвечают кратко –
По их словам, у нас в стране всё гладко.
Газеты пишут наши некрологи...
Граф
Граф сидит на ступеньках и пьёт из горла вино.
Графу сегодня ровно тридцать шесть лет.
Он не помнит своих поражений или побед.
Он смотрит устало в пустое окно.
У графа нет больше веры людям и нет – в людей.
Он листает страницы трёпаных книг.
В каждой с лихвой хватает своих ненужных интриг.
В каждой из них, как принято, есть злодей.
Граф тихо вздыхает. Ещё один мелкий глоток.
Терпкая влага бодрит, пускай слегка.
Улыбка с годами всё больше и больше горька.
Время хитро на лицах чертит итог.
И за тридцать шесть пролетевших таинственных лет
граф всё не может жизнь свою отыскать.
Он бесконечно пишет, пишет и пишет в тетрадь,
рисуя словесно свой бездушный портрет.
* * *
Как марку в свой альбом я вклею этот день,
событий небоскрёбы строя в город.
За ним идёт другой. Он – новая ступень.
На карте происшествий снова повод
отметить область обходных дорог,
что открывается по дням пред нами.
Но каждая ступень выводит на порог,
а каждый город может смыть цунами...
© Алёна Малиновских, 2010-2015.
© 45 параллель, 2015.