Алексей Веселов

Алексей Веселов

Новый Монтень № 31 (415) от 1 ноября 2017 года

Впереди хороший день

Стихотворения в прозе

 

Повязка

 

Когда мне было пять лет, я носил большие очки. Левое стекло всегда было заклеено лейкопластырем, я выглядел почти как пират, только повязка была белой. А у пиратов, как известно, всегда чёрная.

Один мой глаз смотрел, другой отдыхал. Так говорили врачи. На всё я смотрел только правым глазом и вроде как с одного боку. А левый глаз смотрел только в белую пустоту. И всегда хотелось узнать, что там, за этой белизной? Что там, с другого боку?

Потом повязку сняли, и стало не так интересно.

 

Троллейбус

 

Во многих странах и не знают, что такое троллейбус. Но нам с вами повезло. Замечательный транспорт! Когда водитель подаёт ток, раздаётся негромкий гул. Потом шум нарастает, и машина едет быстрее. На следующем светофоре водитель тормозит, а затем всё по новой: щелчок – мотор гудит – мы едем вперёд.

Хорошо засыпать под шум троллейбуса. Где-то там, внизу, по широкой магистрали едет маленькая, освещённая изнутри коробочка, её голос отражается от стен домов, замирает, гаснет и вновь набирает силу для будущего движения.

 

Бассейн

 

Металлической перегородкой бассейн разделён на две половины. Дальняя половина получается на десять, а то и на пятнадцать сантиметров глубже – туда перегородку опускают, когда для соревнований нужны все пятьдесят метров зелёной воды. Я обычно купаюсь в ближней половине.

Папа учит меня плавать. Обучение идёт небыстро. Но вот я почти переплываю бассейн. Передо мной вырастает лезвие перегородки. Опуская голову, я вижу сквозь очки мраморные плитки дна. Я доплываю до одной, серые разводы которой напоминают изображение седого старца. И поворачиваю назад. Не решаюсь проплыть оставшиеся пять-шесть метров. Там – глубина.

Через несколько недель я в очередной раз плыву по прямой. Стальная стенка приближается. Позади остаётся уже и портрет старца. Продолжаю плыть, и вот при следующем вдохе поручень оказывается у меня перед глазами. Я доплыл. Вода плещется у борта. Вокруг всё становится необыкновенно уютным: и гирлянда выцветших флажков, и холодная стена, и сам пахнущий хлоркой воздух, в котором разносятся голоса и свисток тренера.

 

Мастерская

 

Самое любимое место на даче – мастерская. Так мы её называли, но на самом деле это летняя кухня. Дощатая будочка, а в ней – печка, стол и лавки. Печка давно не работала. Но зато какие волшебства творились в мастерской! Мама делала из глины фигурки динозавров, они были почти как живые, с влажными от воды спинками. И шкура у них была тёмно-зелёная, как положено. Потом фигурки высыхали и становились серовато-голубыми и очень хрупкими.

В мастерской папа делал туески и короба из берёсты. Однажды он смастерил маленькую птичку с белой берёзовой грудкой.

А я любил рисовать шариковой ручкой. Сначала на листе бумаги я чертил горизонтальную линию – это была земля. Под землёй – волнистая линия, это подземная вода. Основа есть, теперь можно приступать к сюжету.

Ранней весной, когда нас не было, кто-то забрался в мастерскую и попытался затопить печку. Случился пожар, и мастерская сгорела. Об этом я не люблю вспоминать.

 

Ива

 

Все деревья росли вверх, а ива у пруда росла вдоль земли: и вправо, и влево, и вперёд, в сторону дороги. Ива очень старая, уже тогда, когда я впервые её увидел, ей было лет сто пятьдесят, а может быть, и все двести. У ивы очень толстый ствол и кора с глубокими морщинами. Только самые верхние ветки – тонкие и гибкие. И они – самые молодые среди всех, окруживших пруд.

 

Город и горожане

 

По вечерам на кухне работала радиоточка. Небо за окном делалось фиолетовым, зажигались золотые огни, а на округлом, подрагивающем холодильнике раздавался голос диктора: «В эфире радиоканал „Город и горожане“…» О городских новостях, об интересных людях рассказывал диктор. Передачи длились долго, почти до самой ночи. Мне нравились эти передачи. Я чувствовал как бы единение со своим родным городом, словно он в эти вечера дышал вместе со мной.

 

Будильник

 

У будильника позади есть дугообразная прорезь для регулировки хода. Когда будильник повёрнут к тебе задней стенкой, он немного похож на азиатский смайлик.

 

(•‸•)

 

Печаль с примесью укоризны виделась мне всегда в этом лице. Будто механизм досадовал на меня за то, что проспал я сам, а во всём обвиняю его.

 

«Победа»

 

Старая машина стояла всегда рядом с трансформаторной будкой. Дедушка сказал, что это машина марки «Победа». Наверное, кузов авто был раньше красным или оранжевым, но теперь краска облезла и выцвела, и он стал нежно-розовым. Что-то всегда притягивало мой взгляд к этой машине – своими обтекаемыми крыльями и затейливой решёткой радиатора она отличалась от окружающих «Москвичей» и «ИЖей». Розовый цвет придавал ей загадочность и мечтательность.

В одно утро «Победа» исчезла. Я думаю, что она живёт сейчас в другом, более романтичном месте. А может, даже мчится куда-то. Навстречу своей мечте.

 

Венок

 

Часть набережной Невы у Речного вокзала была тогда ещё не совсем доделана: повсюду были кучи песка, щебёнки, куски серого гранита. Из-под камней весной показывались первые цветы мать-и-мачехи и робкая трава.

Ограда набережной, однако, была готова. Она состояла из ажурных чугунных перил. Узор был следующий: посередине шёл основной орнамент из перекрещивающихся дуг, украшенных листьями. Поверху, под поручнем, располагался ряд маленьких круглых венков.

У меня была забава: с определённого расстояния я бросал в Неву камушки, стараясь попасть в промежутки между узорами. Самое сложное было, конечно, попасть в венок. Его окружность была не более 3-4 сантиметров в диаметре. Меткостью я не отличался, и попал только однажды. Зато как живо я помню этот момент! Я словно в замедленном показе видел, как камушек пролетает сквозь чугунный кружочек и с бульканьем падает в воду. Немного в жизни моментов, когда всё выходит так красиво и гладко. Я стараюсь запомнить каждый.

 

Компьютер

 

Монитор и системный блок накрывали полиэтиленом, клавиатуру защищали от пыли пластиковой крышкой. Включать машину можно было только после того, как были сделаны все уроки. И другие разные задания.

Мелькала заставка «Windows 3.11 for Workgroups», на бледно-голубом фоне появлялись окошки со значками. Двойной клик по капитанской фуражке – и синеглазая DOS показывала списки игр.

Теперь в Интернете можно прочесть немало о тех временах. Поколение моё многочисленно, ностальгия в моде. Но одно часто ускользает от писателей: тогда компьютер воспринимался живым существом. Всё в нём было таинственно и загадочно. Едва ли сейчас рождается такое чувство.

В конце года папа так и сказал: «У нас появился друг».

 

Антенна

 

Раньше не было спутникового телевидения. Ну, по крайней мере, у большинства населения Советского Союза. На даче ставили высоченный столб с антенной – для приёма сигнала. Столб из очищенного от коры ствола молодой сосны, если смотреть на него с земли, удивительно напоминал корабельную мачту.

Летним вечером наш старый дом казался просмолённой шхуной, плывущей сквозь темноту. Уже издалека было заметно, как в кают-компании веранды собираются папа, мама, бабушка и дедушка и смотрят маленький переносной телевизор.

 

Драконовая яма

 

Драконы всегда присутствовали в моей жизни. Не знаю, с чего это началось. Может быть, дело в серебряном подносе, который дедушка привёз из Китая. На подносе гравирован традиционный китайский мотив – «Дракон, гоняющийся за жемчужиной». Ещё были: орехоколка в виде крылатого змея, фарфоровая статуэтка (с которой, разумеется, строго было запрещено играть), смутно вспоминаемый мультик или комикс про Дракошу, возможно, что-то ещё... Это могли быть и другие разрозненные и случайные предметы.

Некий идеальный образ дракона навсегда поселился в моей душе, олицетворяя начало возвышенное и прекрасное, но одновременно и мощное и сильное. Как идеал моего собственного мифа простёр дракон надо мной свои крылья.

Драконовая яма – небольшое углубление около грунтовой дороги. Вероятно, сюда много лет свозили камни с поля, отчего образовались подобия пологих скал. Яма поросла клёнами и ивами. Трудно сказать, почему именно сюда я поселил драконов, но это и не важно. Неизбывной и важной может быть только удивительная способность детского сознания одрагоценивать окружающий мир. Сокровища Драконовой ямы непросто сохранить.

 

Черника

 

Ты долго собираешь чернику в литровую коробку из-под сока. Наконец коробка полна. Ты спотыкаешься, или резко ударяет по руке еловая ветка, и черника из коробки просыпается на мягкий бледно-зелёный мох. Ты стараешься собрать, что возможно, обратно в коробку. Попадается много травинок, листиков, ворсинок мха.

Над тобой высокие корабельные сосны и высокое-высокое небо. Впереди хороший день.

 

Лебедь

 

Сад «Куракина дача» заложен в XVIII веке. Когда-то здесь были владения любителя бриллиантов князя Куракина. По тогдашней моде в саду был устроен пруд. Он и сейчас существует. Только порядочно зарос.

Ещё совсем недавно на пруду можно было встретить лебедя. Издали его можно было принять за настоящего. На самом деле он был из жести и пенопласта, но так искусно сделан, что один смог выразить атмосферу прошлых веков. Совершенная картина, будто сошедшая со старинных гравюр: зелёный луг, берёзы, липы и грациозный лебедь на водной глади.

Говорят, что уходом за прудом и созданием лебедей занимался один пожилой человек. Много лет подряд.

В одну весну мы нашли пруд замусоренным и необитаемым.

Не хочется думать о плохом.

 

Космический корабль

 

Раньше, когда я засыпал, то часто представлял себе полёт на космическом корабле сквозь бесконечную Вселенную. Сначала звёзды редкие и крупные, затем всё мельче и гуще. Корабль то слегка покачивается, уворачиваясь от мелких метеоритов, то вдруг резко ныряет вниз, избегая фатального столкновения. Вскоре прежний курс восстанавливается.

Беззвучно мигают разноцветные огни, двигатели светятся уверенным светом. Нас ждёт долгий путь.

 

В школе обвалился потолок

 

Так мой одноклассник объяснил, почему он неделю не ходил на уроки. Странно, эту нелепую историю с мнимым обрушением я вспоминаю всё чаще. Для меня она неотделима от самого духа того времени, которое теперь принято называть «лихими девяностыми». Было много беспорядка, случались и трагедии, но точно никогда не существовало той страны карикатурного кошмара, которой теперь пугают с экранов. Чего не отнять – так это ощущения свободы. Чувства, которое порождало в том числе и такие странные рассказы.

Через несколько дней мы вполне официально не пошли на занятия. Прорвало трубы отопления.

 

«Камары и мусорка»

 

Такая надпись украшала стену около мусорного ведра. Именно так, через «а». Был ли в этом какой-то смысл – неизвестно. Скорей всего, надпись была сделана без особой цели, просто в порыве скучающего вдохновения. Но всё-таки текст сообщал своеобразный уют этому уголку помещения.

Прочитав знакомые буквы в очередной раз, ты заканчиваешь точить карандаш и поворачиваешься лицом к противоположной стене, где слепо смотрит ранними сумерками единственное овальное окно и застыл в немой мольбе «Связанный раб» Микеланджело.

Перерыв закончен, модель уже расположилась на подиуме, пора приниматься за рисунок.

 

Часы

 

Квадратный циферблат был закрашен зелёной масляной краской. Кто-то процарапал красочный слой, изобразив минутную и часовую стрелки, показывающие три часа.

Часы, которые стоят, показывают правильное время два раза в сутки. Нарисованные стрелки не совпадают ни с реальными, ни с теми, что существуют только в нашем воображении.

 

Канары

 

Автобус на Канары отходит от Балтийского вокзала. Сначала он петляет по улицам, затем ныряет в туннель. Сразу за туннелем – небольшая площадь с остановкой с краю и лужей посередине. Ты на месте – это и есть центр Канар. Совсем рядом переливается водная громада Залива, бухту заполнили различные суда. Глядя на них, вспоминаешь только слово баркас из советской песни. Хотя, быть может, и не баркасы это вовсе. По берегу змеится серая труба, виден мост на соседний остров. Должно быть, здесь хорошо летом. Но сейчас не сезон.

Канарами на жаргоне называют Канонерский остров. Одно из немногих мест Петербурга, где близость к центру сочетается с абсолютной захолустностью. Здесь можно жить рутинной городской жизнью в панельной пятиэтажке, ездить «в город» на работу, но вдруг, в буквальном смысле, отвернуться от всего – и уйти бесцельно странствовать по дикой прибрежной полосе, поросшей жёлто-зелёной травой.

Туннель связывает Канары с внешним миром. Въезд тёмен и мрачен. Кажется, что где-то внутри находится переборка, которую можно опустить во время катаклизма, и тогда Канонерский будет полностью изолирован. Ощущение замкнутости усиливает знак с перечёркнутым фотоаппаратом, висящий у ворот. Непонятно, относится ли запрет только к очистным сооружениям по соседству или вообще ко всей округе.

В последние годы остров меняется. Над головами жителей нависло костистое тело новой автотрассы. Отчуждённость заменяется вовлечённостью. Скоро застроят степное побережье, и от предместья рая не останется и следа.

 

Аэропорт

 

В аэропорту холёный человек что-то темпераментно рассказывает. Так вдохновенно хвастаться можно только перед случайным попутчиком. До меня долетают реплики про бизнес, карьеру, контракты.

Невольно начинаешь прислушиваться, задумываться и о собственной судьбе. Быстро теряешь нить повествования, восстанавливаешь – речь уже о работе в аппарате некого суда.

Полупустой зал, панорамное окно, за которым изящно гарцуют самолёты.

 

Телефон

 

Телефон стоит на буфете. Вокруг него всегда какая-то вязкая атмосфера ожидания. В любой момент он может нарушить дневной полусон квартиры, когда на полу лежат тёплые солнечные квадраты, пылинки лениво кружатся, и зеркало на полированной подставке в углу отражает длинный-длинный притихший коридор.

И сам ты часто становишься нарушителем хрупкого покоя. Отщёлкиваешь диском цифры, стараясь, чтобы палец не соскочил; диск с шелестением возвращается на место, в трубке что-то шуршит и позвякивает, словно в нетерпении. Но тебе хочется мысленно замедлить обратное вращение. Хорошо, если после томительных гудков ты услышишь чей-то знакомый голос, а если нет? Нужно будет объяснять, кто ты и зачем докучаешь. Нужно будет оправдать своё появление в чужой жизни.

Я где-то читал, что человек рисует спиральные раковины и завитки, когда его ум растерян и нерешителен. Бумажка рядом с телефоном испещрена по краям волнистыми узорами. Колечками завивается серый провод. Что-то слышно издалека.

 

Новый год

 

Много всего можно вспомнить про Новый год: как разбил зеркальный ёлочный шар (один из немногих); как сигналит красным флажком с самой вершины ёлки Полярник – довоенная игрушка из ваты; как дедушка налаживает видавшую виды гирлянду из лампочек. Но это потом.

Сперва огромный чемодан с пластмассовой ёлкой и украшениями необходимо достать с антресолей. В этом чемодане слежались все предыдущие праздники: от каждого Нового года что-нибудь да осталось: игрушка, старая открытка или просто обрывок газеты «Вечерний Ленинград». Кажется, что между свёртков и коробочек хранится самый воздух прошлого. Предметы всё те же, но раз от раза смотришь на них иначе.

Однажды я заболел перед Новым годом и пролежал в кровати почти все праздники. Хорошо помню, что когда я впервые за полторы недели вышел в общую комнату. Ёлку ещё не убрали. Она стояла на столике, сверкая мишурой и красными и золотыми шарами. За столом сидели все: во главе стола в резном кресле – дедушка, справа – мама и папа, бабушка, младшая сестра. Все повернули ко мне головы, когда я вошёл. По телевизору показывали что-то интересное, за окном сгущался ранний вечер, скоро в люстре погасят одну лампочку и зажгут гирлянду.