Ни о чём
Поскольку запрет говорить ни о чём
ещё не прописан в УК,
скажу, если даже я всем осточе…
а впрочем, не буду пока.
Не прячься, товарищ, в свою скорлупу,
мирскую верти карусель,
мы всех протараним, а я катапуль…
меня не сдавайте досель.
Я каску надену и скроюсь в депо,
не время плясать гопака,
мы мирные люди, но наш бронепо…
об этом – ни звука пока.
Толпе на потеху, огню на дрова
бродила душа в неглиже,
как спичка сгоревшая жизнь оборва...
целее ходить в парандже.
А что изменилось? Тот самый Пилат
нанизывал слоги на нить
в слова что врачуют, возносят, вершат
и в те, что способны казнить.
Перспективное 3
Мне приснился апостол Пётр,
что с улыбкой стоял у врат,
подавляя в себе зевоту,
он промолвил: «Душевно рад,
что такие, как ты, невежды
и не верящие Фомы
не устали питать надежду,
хоть и вбили в свои умы,
что за них всё решает кто-то.
Ты попробуй и сделай сам
(оставаясь внизу) работу –
возноситься на небеса».
Просыпаюсь. А что мешает,
до прихода карги с косой,
наполнению кармы раем?
Поднимаюсь, иду босой
над проблемами, над рутиной
по заросшей быльём тропе,
вспоминаю, какой скотиной
был когда-то. Теперь успей
перестроить свой быт в астрале,
отразить в договоре суть:
«Нервы стали прочнее стали
и не страшен тот страшный суд»…
и сказала с клюкой старуха
(мы болтали о том, о сём):
«Заходи, как сберёшься с духом,
мы со сроками утрясём».
Когда мы были пацанами
В те беззаботные года,
когда не знали домофонов,
и красовалась на балконах
демонстративная нужда,
согреть продрогшие тела
мы шли под лестницу в подъезде,
спиной припав к стене облезлой,
портвейн цедили из горлá
и твердо знали – жизнь – игра...
с мячом и шайбой. Неказистый
включали старенький транзистор,
убавив звук, а вечера,
перетекавшие в рассвет,
терпели наш бессвязный лепет,
звучащий гулко и нелепо
в дыму дешёвых сигарет.
Хрипел транзистор. Дивный мир,
в котором Озеров и Спарре*
и каждый – в доску свойский парень,
наш друг, и светоч, и кумир.
. . . . . . . . . . . . . . . . .
Когда-то были времена,
как будто вовсе и не с нами,
ужель мы были пацанами,
ужели были, старина?
--
*Николай Озеров и Ян Спарре –
спортивные комментаторы
Предпраздничное
С былым желаньем стать отшельником
(в часы, когда с деньгами швах)
я расстаюсь по понедельникам
реально, а не на словах.
Хоть беспощаден с домочадцами,
на полусогнутых войду
(вдруг спят, что очень может статься) и
возьму контейнер, в нём еду:
огурчик, дольками нарезанный,
стакан, заморскую икру –
здесь всё просчитано по-трезвому
и под будильник поутру.
Не как альфонс на содержании,
но капитаном у руля,
привык готовиться заранее
к перемещенью корабля
в свой порт при строгом расписании …
а я наглажен и побрит,
и репетирую воззвание,
и усмиряю аппетит.
Прийти в себя
Прийти в себя – куда же нам ещё стремиться?
Захлопнув двери за собой, чесать в затылке:
не ясно, кто мешал священному приходу? ...
Не думать. Время отдохнуть. Не зная броду,
по плану завтра новый путь, привал, развилка,
движение важней, чем цель – мелькают спицы.
По предрассудкам бескорыстным справить тризну.
Нехватку счастья, понимания и дружбы
(и добродетели, сующейся некстати),
нам компенсирует с лихвой «доброжелатель»:
он вездесущ, и посылать его не нужно –
не хватит времени, терпения и жизни.
Теперь без разницы, когда Кондратий вольно
большим хозяином гуляет по буфету
людских иллюзий, отношений и морали.
Когда б в космических количествах не врали
себе хотя бы, и себя призвать к ответу
не поздно было, не противно и не больно.
Застольный вечер
Нетрезвое подражание А.С. Пушкину
Снова кроет... что ж такое? ...
Пробку штопором крутя,
тёща в кухне волком воет...
и... лаская слух гостям,
тянет песню про разлуку
и коварных мужиков...
друг, на счастье дай мне руку...
или лапу?... Кто таков
автор праздного застолья
бесполезно-бытия?
То ли с недоперепоя,
то ли с перепития,
в синяках, лицом опухши,
накатившая луна,
обернись по наши души
потайная сторона.
Не договорились
Сидят папаши. Каждый хитр.
Землю попашет, попишет стихи.
В. Маяковский
Приходил праведник, изрекал мнение,
сунул в нос грамоту, я напряг зрение:
выше на терцию замок плыл с виллою
и текла лекция на воде вилами…
Излагал стопами, как мне стать стоиком
(зря я пил стопками эту дрянь с тоником).
Объяснял грамотно, что бежать некуда,
послужить надобно у судьбы рекрутом.
Сочинять повести мастеров полчища –
не пахать полюшко, на ветру корчиться.
Завернуть слоганом, хуже чем зА угол,
спрячь под семь коконов лик страстей пагубных.
Не для всех пастбище, серп забрось – скошено,
не марай капище, не пиши – дёшево.
Замолчал. Губы – в бант, кисти рук – лодочкой.
Перешел джин в стакан и дрожал горочкой.
Отвечал знахарю: ты наплёл лишнего,
я живу пахарем, уж потом виршами.
* * *
Познавая миры, океан бороздя,
вместе с братией или один,
закаляя характер, лежи на гвоздях
и еще как угодно чуди.
Бог заранее знает, что ты согрешишь,
но про ад не мечтай. У межи
подожди. Наказанье не будет большим –
это нужно ещё заслужить.
Удостоиться плети, затменье и свет –
осмелевшим, а просто рабам
уготованы небом (создатель – эстет)
жернова и забвенья арба:
удобренье для фикуса – ингредиент
и основа тектоники плит,
осознай – это миссии важный момент,
быть извечною солью земли.
В запредельно токсичном течении лжи,
словно рыба в разлив нефтяной,
докажи персональное право на жизнь,
ты сегодня последний герой.
Стадии
1. По чуть-чуть.
Помню. Было. Присягали. Флаги на плацу,
остальное по уставу: каждому бойцу
приложением бесплатным или не вполне
кирзачи да гимнастерка, бляха на ремне.
В каждом слове метрономом ощущали нерв,
лейтенантами запаса полнили резерв.
Зрелость звёздную в погонах и на коньяке
проверяли, … совокупно – крепость в кулаке.
И не сразу осенило – мысли, как нарыв,
что не требует хирурга только до поры.
Вольнодумство виновато – грызло удила,
и скакало, не стыдясь, в чём мама родила.
Мы ж без умысла, случайно – были подшофе,
обнаружили в доктрине крохотный дефект:
как же так, полковник учит – надо меньше пить,
но с утра не вяжет лыка – мы теряем нить,
и на крупные калибры хочется взглянуть,
если этому названьем было «по чуть-чуть».
2. По полной.
Написал бы про листву, тополя,
но не выдержит Пегас этот груз,
он сопьётся, как узнает, что я,
обнаглев, за эту тему берусь.
Мне б забыться, понабраться сполна,
но не действуют ни водка, ни ром,
потому что память крепче вина
и сильней, чем абстинентный синдром.
От напастей, что идут по пятам
в забугорный убегу особняк,
но без пользы – главный недруг и там
утром в зеркале глядит на меня.
3. До зелёных чертей.
Сущее исследуя в корчме,
истины не выискал в вине,
в сумерках сознания – без виз,
хрупок мироздания карниз,
если встречу камень-мономиф,
рядом с ним останусь. Mon ami,
пройденных промилле в забытьи –
мера незачётного пути.
Зря, однако, братья во Христе
вы меня подозреваете,
бросить познавательный процесс
права не имею. Ахиллес
понял, поскользнувшись на траве –
слабость не в ногах, а голове …
… ой, какое светопреставле …
черти в понедельник зеленей,
видно собираются на юг,
в стаи формируются у Млечного…
собственно, которые не пьют,
меньше что ли жизнью искалечены?
© Алексей Ушаков, 2021.
© 45-я параллель, 2021.