Открыта дорога степная, к Дунаю подходят полки, и слышно – гремит корпусная, и слышно – гремят башмаки. Солдат Украинского фронта до нервов подошвы протер, – в подходе ему для ремонта минуту отводит каптер. И дальше: Добруджа лесная, идет в наступленье солдат, гремит по лесам корпусная, ботинки о камни гремят. И входят они во вторую державу – вон Шипка видна! За ними вослед мастерскую несет в вещмешке старшина. – Обужа ведь, братец, твоя-то избилась. Смени, старина: – Не буду, солдаты-ребята: В России ковалась она… И только в Белграде ботинки снимает пехоты ходок: короткое время починки – по клёну стучит молоток. (Кленовые гвозди полезней,– испытаны морем дождей; кленовые гвозди железней граненых германских гвоздей!) Вновь ладит ефрейтор обмотки, трофейную «козью» сосёт, читает московские сводки и – вдоль Балатона – вперёд. На Вену пути пробивая, по Марсу проходят стрелки: идет на таран полковая, мелькают в траве башмаки! …С распахнутым воротом – жарко! – Пыльца в седине на висках – аллеей Шенбруннского парка ефрейтор идёт в башмаках. Встает изваянием Штраус – волшебные звуки летят, железное мужество пауз: пилотку снимает солдат. Ах, звуки! Ни тени, ни веса! Он бредит в лучах голосов и «Сказкою Венского леса», и ласкою Брянских лесов, и чем-то таким васильковым, которому – тысячи лет, которому в веке суровом ни смерти, ни имени нет, в котором стоят, как живые, свидетели наших веков, полотна военной России и пара его башмаков! 1945
Популярные стихи