Алексей
Фатьянов

Владимирка

Стой, шофер! Открывай кабину! 
Сердце радо родным местам. 
Здесь известную всем картину 
гениальный писал Левитан. 
…Бесконечное русское поле. 
Солнцем выжженная трава. 
У ромашки от скорбной доли 
наклонилась к земле голова. 
И по этой равнине убогой 
раскалённая добела 
арестантская горе-дорога 
на картине его легла. 
Нет! «Владимирка» не такая, 
не в пожухлых цветах и тоске: 
рожь к её подступает краю — 
сорок зерён в одном колоске. 
Проплывают вдали комбайны, 
сытным злаком набив зобы, 
и уходят в простор бескрайний, 
осторожно шагая, столбы. 
Но художник здесь видел другое… 
Где-то в синем просторе дорог 
колокольчик звенит под дугою, 
словно в поле дубок одинок. 
Кто там едет дорогой печальной 
и о ком так скорбит бубенец? 
Может, это писатель опальный? 
Может, спившийся на смерть купец? 
Путь безрадостный, слёзный, долгий 
не считая пройти за труд, 
души страждущие — богомолки 
в храмы древние здесь бредут. 
Костылями стуча в селеньях, 
исчезают они во мгле, 
чтоб спросить в небесах спасенья, 
коль отказано в нём на земле. 
Под ногами земля, как пепел, 
и морщинистый след в пыли. 
Здесь колодников звонкие цепи 
трижды проклятый путь мели. 
Нет! «Владимирка» не такая!.. 
С горизонтом сливаясь вдали, 
низко кланяется золотая 
рожь хозяевам этой земли. 
По сверкающему асфальту 
мчат машины. — Посторонись! 
На полуторке звонким альтом 
про Катюшу поёт гармонист. 
Из какого же он колхоза? 
Может, едет на праздник к нам? 
И под музыку пляшут берёзы, 
взявшись за руки, по сторонам. 
Пусть же новый напишет художник 
вновь Владимирку нашу так, 
словно век животворный дождик 
орошал этот древний тракт. 
И чтоб каждый на ней заметил, — 
впереди, украшая пейзаж, 
в город едет на нашей «Победе» 
председатель колхоза наш. 
  
          1950