Все стихи Александры Герасимовой
Свете Чернышовой
на четверти пути когда остра
привязанность остра и незаконна
вы оба превращаетесь в ветра
свистящие за окнами вагона
в десятки дольных половодных рек
в снега снега снега что хрипло-серы
и только в чутких уголочках век
его печаль твоя святая вера
* * *
а это знаешь ласточкина дрожь
дыхание предгрозовой фиалки
над первым словом занесённый нож
ледово-жаркий
за этой ночью оборвётся след
чужого и пребудет родовое
и нет ещё несказанного нет
но завтра после сотен мёртвых лет
нас снова двое
* * *
будущность вмиг расходится на слова
и, научившись выдохам, выдыхает
брать по росинке бывшее, целовать
вслушиваться – невысказанность какая
сниться, свыкаться: не я неужели не…
робко ступать, холодея, по месту слома
всё это убывает, спешит на нет
всё это не весомее звука, слова
* * *
в полночной слепости не пристроиться
пчелиным жжением у плеча
медвяных губ бережная звонница
не знать прохладна ли горяча
не уместиться в реберье комнаты
в остекленелые холода
твой росчерк сердца кровящий колотый
ручными нитями не латать
и не покрыться подкожным инеем
смолчав о памяти и войне
звучи звучи же хотя бы именем
хотя бы коротко оброни меня
хотя бы богу молись во мне
* * *
ещё не солнце но уже не мрак
ещё не вера но уже прозренье
будь свята будь покорна будь добра
в твоё вовек страстное воскресенье
уже не надышаться не свернуть
с намоленной безродности дороги
будь таинством будь преданностью будь
младенческою памятью о боге
ещё не вечность но уже порог
ступай же не оглядывайся сиро
ещё не красота
ещё не бог
ещё не в мире
но уже над миром
* * *
как плод не явит миру сердцевины
сокрыв в утробе таинство земли
храни мой голос
горький журавлиный
и дли кровоточивый покрик дли
как в мёрзлой наготе немеют клёны
не помнящие речи до поры
храни мой голос
лиственный зелёный
не тронь прожилок не проговори
как самка лижет смерть в подранке хвором
и заново родит от плоти плоть
храни мой голос
материнским втором
в котором
за небесным разговором
я буду неумолчна
и в котором
мне будет по-детёнышьи тепло
* * *
какие грозы в пропащий август
какие громы наперебой
за занавеской укромно лягу
в бесстрашье сотканное тобой
переберу остроту ресничек
перецелую стрекоз в висках
пока из раненности черничной
падёт на землю раскатный страх
перепишу грозный бой на убыль
перекрою кровоток на мель
и полувдохом утишу губы
и взглядом благословлю постель
* * *
коснись меня
мой отзвук невесом
услышь его в пустеющем вагоне
измерь велосипедным колесом
дорогу с остывающим песком
где тень мои ладони не уронят
в густеющей предгрозовой волне
надрывно потеряй моё биенье
и в пропасти
на слёзной глубине
позволь опять новородиться мне
на самой тонкой грани просветленья
в каштановой безветренной тиши
всмотрись в небытие моих наречий
и вновь их на слова перепиши
опеленай и снова обнажи
и чувствуй вдруг как бабочкой дрожит
моя рука
ложась тебе на плечи
* * *
люби
и не проси отдохновений
и я любила
и сгущался свет
и холодели звонкие колени
и воплощались сны которых нет
пой славу небу
пой его светила
и я покорно научалась петь
и бредила бродила и родила
в себе самой немолкнущую твердь
иди
и верь
и не смотрись заплечно
в несбывшуюся память тонких рук
и я ступала
безустанно
вечно
а надо мною трепетал сердечно
привольный дольный колокольный звук
* * *
медвяность моя гречишная
мой смольный ракитный сок
ещё ты проговоришь меня
ещё покачнётся слог
ещё не смирна не каменна
звенящая нагость плеч
латай меня предрекай меня
выкрадывай сон и речь
мой клёст-грудничок надорванный
мой осоловелый плач
ещё на две горьких стороны
не вымолвленно тепла
течёт-закипает сестренность
сочась со сведённых скул
моя грозовая ветреность
как мало нам рая вверено
мы – близкие две потери но
продлись на моём веку
* * *
на лодочных молитвенных руках
укачивай свой черноглазый страх
смыкай его продрогнувшие веки
в смородиновой треснувшей ночи
лесная колыбельная звучит
сосновый смольный плач о человеке
по лунному осиному стеклу
пройди сквозь нарывающую мглу
не высказана и неизъяснима
и там где засыпают корабли
где вечные их волны пролегли
найди меня и на краю земли
я назову твоё святое имя
* * *
наговаривай заговаривай
лей на воду прогорклый день
в гулком небе густое варево
из стихов облаков людей
это завтра набеги присного
это завтра бежать рекой
а сегодня смотрись смотрись в него
в твой багульниковый покой
17 марта–13 апреля 2012
* * *
наш перезвон так тонок на просвет
чуть тронь его и очертанья нет
но в подреберье неумолчна птица
считаю сколько бесприютных зим
был холод немоты необорим
какой по счёту мне теперь родиться
наш первый месяц пахнет молоком
и от него расходится кругом
волна небесной синекрылой дрожи
и слышен от руки и до руки
весёлый говор молодой реки
который на бессмертие помножен
наш общий дом запазушен и свят
не выйди вон не оглянись назад
когда меж слов рождается планета
мы будем имя преданность звезда
нечаянность какой не передать
в нас лягут спать по-братски города
мы будем свет когда не будет света
* * *
окно. в окне зима. в зиме покой
такой что не надышишься такой
что тихо-тихо опадают звуки
рождаемые меловой рекой
которая то нежит перекат
то топко уминает берега
текучие заламывая руки
окно. в окне глаза. в глазах река
10 февраля–30 марта 2012
* * *
от крова твоего отрину ос
чтоб в дрёме меловой тебе спалось
ветлой опеленаю сонный полог
у тысяч клёнов вышепчу покой
чтоб под твоей тишающей рукой
роился мир обетован и долог
в руках укромных обогрею ночь
чтоб дольше было дно её черно
в котором солоны твои моленья
и стану у зарницы на краю
пусть лучше я себя не допою
пусть выжжет небо в горле жизнь мою
тебе бы только мира и прощенья
* * *
от неба твоего солёно-синего
до вытоптанной в чернь моей земли
так много пролегло невыносимого
так многого мне ввек не измолить
от дома твоего обетованного
в котором день насущен, ночь нежна
до горького во мне да бесприданного
такая проступает тишина
от мудрости твоей и до мели моей
так бесприютны сны и неполны
что на земле носить мне лишь пол-имени
тебе – на небе знать лишь пол-луны
8 мая–14 мая 2012
* * *
письма летят курлыкают
хохлятся свиристят
бешенкой сердоликовой
дурой меня крестя
чую нехватку лисьего
глаза и рыбьих губ
изобретаю письменность
в тартарары бегу
горлица чернокрылая
дня мне не заменяй
чтобы не говорила я
что бы ни говорила я
смалчивай за меня
* * *
пока в дому хозяйничает солнце
и нежит утварь в масличной реке
лучами надо сном твоим совьётся
мой трепет
и притронется к руке
пока ещё не выстужена спальня
не отдана войне
на сквозняки
пока непроницаемо зеркальна
блесна окна
не отведи руки
пока не шаг
пока не оступиться
пока не переранен твой покой
не ведай дня
и пусть тебе приснится
как солнцекрыло бабочка кружится
беспечно вечно
над твоей рукой
* * *
покуда дом твой гулок и покуда
наземную ты не сыскал жену
я сглатываю комья-пересуды
и, слёзная, врастаю в тишину
покуда сон твой краток и обрывист
и торна тропка до твоих ворот
о чём бы мне ни пелось-говорилось
я красной нитью прошиваю рот
покуда за тобою небылицы
галдят на славословленном веку
покуда солоны мои ресницы
мне гложется, неможется, болится
но я смогу, клянусь тебе, смогу
полулунное
теперь, когда в тебе болезнен отзвук
неслыханного имени, когда
незряч, но возвещён твой присный воздух
я вечна и законна, как вода
теперь, когда в тебя заходят немо
как в храмный морок, брошенки-слова
я, словно бель луны, беспеременна
хоть край мой наводняет синева
теперь, когда я стала небесплотной
на вызвезженном в соль твоём пути
теперь, когда я здесь, прошу, господь мой
не отврати меня, не отведи
синее
выходишь в неопознанное синее
и молишься спаси меня спаси меня
и слышишь что-то непроизносимое
но громкое и дышащее в спину
и гнёшь себя и мнёшь густую глину
и сходится несотканное клином
и истекает криком журавлиным
и гарь и дурь и резь невыносимая
* * *
тебе жилось
да как тебе жилось
когда в тебе невыношенность выла
и скрежетала в птичьем горле кость
и мать землица ходуном ходила
жилось тебе ли
правда ли жилось
на этом до могил премудром свете
когда дышала правда тяжело
и мёртвые её родились дети
и мне жилось
ты знаешь мне жилось
мне плакалось вопилось и болелось
я превращалась в каменность и злость
а после тихо наступала белость
и мне жилось и пелось
на крови
на краешке земного полоумья
и я тебя искала
говори
спаси мя боже правый повинуй мя
мы будем жить
отныне будем жить
и воцарится в нас святое веко
но не предай неверию и лжи
когда в тебе надорванно дрожит
последнее подобье человека
* * *
у первоцвета лепестки так тонки
как тонок материнский сок в ребёнке
природная немыслимая вязь
на первом слове полыхает лента
предродового трепета
момента
когда под сердцем дрожь оборвалась
за первым снегом будет много снега
но в час когда себе не верит веко
сбывается святая белизна
мой первоцвет моё рожденье слова
мой вещий снег моя первооснова
я не промолвлю имени иного
пока я здесь
пока не знаю сна
* * *
у этой ночи твой всенощный взгляд
она как речь твоя благословенна
там где огнём окроплена земля
в нас память горяча ветхозаветна
боль мира каменеет под рукой
невысказанно бьётся ищет крова
у этой ночи вымолю покой
для твоего всевидящего слова
* * *
что-то такое скажется, что-то такое сложится
выплачется, умоется, дальше себе пойдёт
ранки на то и светятся, чтоб затянуться кожицей
речки затем и шепчутся, чтоб превратиться в лёд
это такая песенка: спета – увековечена
это такие классики: не выпускай мелок
туже тяни-затягивай на анемичных венках, на
шёлковых струнках памяти маленький узелок