Александр
Тихонов

* * *

 

То холм, то речка-незнакомка,
То друг, то враг, то свет, то тьма...
И каждый день бездарно скомкан,
Поскольку горе – от ума.

Я прохожу по топким весям
Худой тропой в туманной взвеси.
Ищу ответы и приют.
Но каждый встречный пьян и весел.
И все поют, и этим бесят!
И от счастливых, хриплых песен
В душе промозглый неуют.

Они, болтливые от хмеля,
Твердят, что жизнь ко мне мила.
На печку взгромоздясь, Емеля
Буксует посреди села.
Иван-дурак с серьёзным видом
Мне говорит, что жизнь – игра,
А все ошибки да обиды
Принять и отпустить пора.

Устав от мнений и советов,
Где друг мне – враг и свет мне – тьма,
Я через тьму иду по свету:
Ни просветленья, ни ума.

* * *

 

Мы с тобой, как звёзды, не долетели
И сгорели где-то в житейской мгле.
Засыпает город под свист метели.
Засыпает снег мой нетвёрдый след.

А в кармане мёрзнет билет на поезд.
За плечом рюкзак, впереди – страна,
Где стоят деревни в снегу по пояс –
Кукольные домики в два окна.

В них иные беды, иные страсти,
От других проблем на душе сквозняк.
Холодно в вагоне: металл и пластик,
Всюду шебуршание и возня.

Звёзды и вагоны... Себя итожа,
Что-нибудь, пожалуй, пойму в пути.
Мы не долетели. И всё же. Всё же!
Верь, рождённый ползать. Ещё долетим?..

Дорожный экспромт

 

Едешь, на сердце гадко,
Беды сошлись крестом.
Вьётся река Саргатка,
Шепчется под мостом

С травами и камнями,
Тянется через луг.
Едешь, на сердце днями
Слякотно от разлук.

Речка под мост ныряет,
Кладбище в полумгле...
Жизнь тебя примеряет
К этой сырой земле.

Вздрогни и ходу-ходу!
К счастью на всех парах.
Речка несёт не воду –
Речка уносит страх.

* * *

 

Конец пути. Я из вагона вышел,
От утреннего холода дрожа,
И различил, как хриплый голос свыше
Вещает о провозе багажа.

О жизни ли, о смерти ли, о сущем
Твердит он, выкликая поезда?
А над бытийным хаосом гнетущим,
В многоголосой сумеречной гуще
Горит фонарь – библейская звезда.

Шныряют по перрону то и дело
Безумцы, фарисеи, торгаши,
И холодок пронизывает тело
До крохотного зёрнышка души.

Базар-вокзал, галдящая агора
Затягивает в дикий кровоток.

Я вырвусь из толпы. Я выйду в город.
Так сквозь асфальт с надеждой и укором
К счастливой жизни тянется росток.

* * *

 

Мир за дверью подъезда угрюм и жесток.
А с какой стороны её? С этой ли, с той ли?
Из расколотой лампочки вытек желток,
Нерождённый цыплёнок, вольфрамовый бройлер.

Свет погас, но мерцает в полночном чаду
Даже тьма, напитавшись неясного чуда.
И пока мы с тобой осязаем тщету,
Умирающий свет верен жизни и чуток.

Пусть соседи (в них чувства прекрасного – чуть)
Этот свет по привычке на завтрак зажарят,
Я поставлю стремянку и лампу вкручу –
Звёздным газом аргоном наполненный шарик.

Соберу все скорлупки стеклянные, пусть
Тёплым светом наш шумный подъезд насладится.
Застучит в проводах электрический пульс.
«Выкл. – Вкл.» – просыпайся, Жар-Птица!

* * *

 

От зимнего безволья до весны
Так долог путь – от семечка к побегу.
Но сквозь подушку прорастают сны
О том, что мы готовимся к побегу

Туда, где снег уходит сквозь бетон
В сухие поры городских окраин,
Где каждый разогнавшийся фотон
Вколачивает в нас частичку рая.

Где змеи рек шипят из-подо льда,
А после вовсе сбрасывают кожу,
Где никогда – ты слышишь! – никогда
Февральский ветер нас достать не сможет.

Пока в предсердье мается душа,
Разменянная на житейский опыт,
Сквозь морок сна уже гудит в ушах
Предчувствие грядущего потопа.

* * *

 

Ливни зарядили на Купалу,
Град посыпал (холоден, но слаб),
Словно с неба семечко упало,
Чтоб из бури осень проросла.

Только – зря! Июлем пахнет воздух,
Жаркий сумрак дышит синевой,
И дрожат невидимые звёзды
Над хмельной от счастья головой.

Я стою, дождю подставив руки
(Так немеет нищий на пиру)
И с лохматых туч, со всей округи
Спелый град как жимолость беру.

Наплевать, к кому попал в опалу,
Кто обиды копит, жаждет зла.
Мне достался ливень на Купалу –
Он отмоет душу добела.

То войной терзаемый, то властью,
Дикий мир, светлей и чище стань!..

Жадно наполняется ненастьем
Водостока ржавая гортань.

Сны о чайке

 

Моя судьба самоповтором бредит.
Туман, туман, а где-то далеко
Уходит белый парус в молоко.
И плеск волны, и пустота на рейде.
Чего-то ждёт душа, едва дыша,
То зябко ёжась, то от счастья млея.
Я вижу, как, в испуге, с голыша
Взлетает чайка. И туман мелеет.

Но всё начнётся заново, когда
Сквозь белизну мне станет парус виден,
И небо видно, и видна вода.
Так почему я на тебя в обиде,
Судьба моя, идущая опять
След в след себе, замкнувши круг, в котором
Я мучаюсь пустым самоповтором
И не могу ни в сторону, ни вспять?

Вернётся чайка, заберётся на
Ближайший камень. Парус затрепещет.
Но вновь придёт тумана пелена
И спрячет до поры мечты и вещи,
И море, и небесный окоём.
Опять стою в дурманящей печали.
Опять пытаюсь думать о своём.
Опять в конце всё точно, как в начале.
Хоть поводок решения упру,
Но нет пути, лишь замыкаю круг.

 

И эта надоевшая строка,
Туман и море, камень и рука,
Хватающая камень. «Получай-ка,
Тупая птица!» И туман, и чайка,
Летящая в туман, от камня прочь.
Не говори, что и туман, и птица
Не повторятся, жизнь не повторится,
Не предрекай иного, не пророчь.

 

Я так хочу остаться в этом месте.
В тоскливом трансе, с морем в унисон
Дышать и чайку ждать, как ждут известий.
И думать: смерть ли это, или сон?
Мне белой птицы не дано коснуться,
А камень раз за разом отстаёт.
И я хочу, но так боюсь проснуться
И не увидеть в комнате её.

Памяти тестя

 

Снова у близких кутья на столе,
Рюмка пустая.
Ленты венков, книгу прожитых лет,
Ветер листает.

Ветер, которому дали всплакнуть –
Пыль по округе!
Он человека пришёл помянуть,
Вспомнив о друге,

Вспомнив о детстве, где друг невредим,
Смех его громкий...
С вёслами утром подходит Вадим
К берегу Омки.

Звонко над речкой звучат голоса,
Время мельчает.
Взвинченный ветер сквозит в волосах,
Не замечает...

Мальчик с веслом в загорелой руке,
Лодка и небо.
Ветер, возьми его в путь по реке,
Где бы...

Где бы он ни был, отыщется пусть
В памяти это:
Омка, частящий от радости пульс,
Тёплое лето.

Рак безыскусно стирает черты:
Кожа, да кости.
Молча стоим у последней черты,
Бросив три горсти.

«Рано ушёл, – проскрипят старики, –
Жить бы на свете...»
Утром июльским у сонной реки
Ждал его ветер.

* * *

 

Мир будто прорастает сквозь меня:
Я ощущаю ток древесных соков,
Я чувствую, как ввысь взмывает сокол,
Как тонко струны времени звенят,
Как яростно колотят по вискам
Чужие мысли, полные тревоги,
И тешатся придуманные боги
Тем, что им строят замки из песка.

«Я атом, осознавший свой удел,
Случайно наделённый хрупкой волей.
Я винтик, что в движенье разглядел
Вселенскую механику, не более...»

Живу, себя однажды убедив:
Из винтиков, из атомов, из точек
Слагается глобальный нарратив
Истории усталых одиночек,
Себе под нос бормочущих в тиши,
Что жизнь ценна, что созиданье – норма,
А злоба – лишь уродливая форма
Агонии сознанья и души.