Александр
Спарбер

Cyprus coffee

я сижу за круглым столиком

и пью кофе

из маленькой чашечки

маленькими глоточками

и так ласково трогаю их губами, точно

они мои детки:

глоточек – сыночек

глоточек – дочка

а потом

заливаю холодной водой –

пусть закаляются

а с картин на стенах

ко мне сходят ушастые ослики

обступают и требуют:

дайте нам хлеба!

я протягиваю им хлеб,

пропитанный оливковым маслом и гарликом*

и они снимают его с моей ладони

тёплыми мягкими губами

вечер. тихо. старики играют в нарды

на другой стороне улицы,

потягивая разбавленное вино

а я все сижу за круглым столиком

и думаю

как, черт возьми, это все-таки правильно:

пить кофе маленькими глоточками,

запивая холодной водой

____

* garlic (англ) – чеснок

Данте(с)

Земную жизнь пройдя до середины,

я очутился в сумрачном лесу.

Здесь призрачное небо на весу

поддерживают бережно вершины

мохнатых елей. Чёрная вода

да ледяное озеро за мною,

и кажется, что, вот – глаза закрою –

всё пропадёт, исчезнет навсегда

И страшное, немое существо

мычит, скулит и просится отсюда...

Я ухожу. Прости меня, Иуда,

что я тебя оставил одного

Простите, твари, все, кто вечно нем –

я должен жить, чтоб вы заговорили

Пора идти. Веди меня, Вергилий,

по всем кругам, сквозь темноту и тлен

Пора идти...

–-----------------------------

Что это было? Бред?

Клубятся дыма сизые колечки....

А я стою.

Стою у Чёрной речки,

победно опуская пистолет.

Импрессионизм

руины

руины руана

руины…

…в воздухе жжённом струной напряжённой дрожат отражения… спины

дельфинов неуловимо мелькают, дробятся в воде…

…везде, как в кастрюльке, вскипают и булькают

осколки, иголки разбитого вдребезги солнца…

…расщепленные волоконца сплетаются, вьются, блестят…

…летят невесомые пёрышки распоротой пестрой перины…

руины…

…темнеет. неясными пятнами пятятся пегие тени…

…сирени мохнатые кисти повисли, слились в слепоте….

…и те, наверху, те покрытые пылью стропила

лениво лопочут: мы спим, не сощуривай глаз –

ты нас не увидишь – мы выше, мы выше, мы выше…

…но слышишь, как капельки, капельки, капельки тикают…

…курлыканье горлышек, перышки, тёплый помёт голубиный…

руины…

Неуловимое

Река обмелела. Смотри-ка:

рыбёшки снуют меж камней,

барахтаясь в солнечных бликах…

и что-то мерцает на дне.

Кольцо? Или, может, заколка?

Осколок стекла? – не поймёшь…

Но смотришь. И смотришь так долго,

что будто в пространстве плывёшь.

Планете вцепившись в загривок,

летишь неизвестно куда…

Как все это неуловимо –

рожденье, и смерть, и вода

да, неуловимо, случайно –

тропинки, травинки, стихи

и это мерцание тайны

на дне обмелевшей реки

Ну и ладненько

Ну и ладненько…

не были, были?

дом сгорел, сын забыл, дуб засох

ничего, брат, не стоит усилий –

всё равно всё уходит в песок

Ну и славненько…

туки да туки

богу – бо, карасю – карасё

поезд мчит по инерции скуки

цель – ничто, а движение – всё

Ну и чудненько…

глянь за окошко:

мельтешение, бег, круговерть…

остановимся хоть на немножко –

вот и счастье. А может быть, смерть.

Ну и ладненько…

О ветре

Был сильный ветер, и его метла

сносила листья с крон. Они летели.

не вниз, а вдоль земли они летели

летели не туда, куда хотели…

Их маленькие жёлтые тела

которым и хотеть-то нечем было,

течение воздушное крутило

и било…

…И чего-то защемило

так... укололо, будто бы игла

И я подумал… что же я подумал?

банальность я какую-то подумал

так, ерунду какую-то подумал

фигню подумал, честно говоря

что, дескать, мы…хотя, точнее, я…

...вот так же… вскоре…

...всё равно всё «мене»…

...и нечего мечтать о перемене…

...и говорить мне хочется всё менее…

...не лучше ли тогда ни ме, ни бе?…

Короче, стало мне не по себе

Всё из-за ветра, видимо…

О тополях

Я иду дворами и бульварами,

где гоняют кошки голубей

и торчат – поодиночке, парами –

голые болванки тополей.

Это слабо сказано, что голые:

ранним летом (пух – нельзя, нельзя!)

отрезают руки им и головы,

чтобы не разбрасывались зря,

не дотрагивались чтоб, не мыслили...

В августе я вижу между тем:

каждый ствол опять покрылся листьями,

что растут ладонями из тел.

... И когда мы побредём дорогами

в осыпающейся тишине,

дай нам всё, чего мы недотрогали,

не коснулись, не познали, не...

Олеша

Под ветром накренились кроны,

как бригантины на волне –

и несколько шаров зелёных

сорвались вниз – и удивлённо

под ноги выкатились мне.

Один я поднял. Очень странным

древесный оказался дар –

он мог, наверно, быть каштаном,–

таким…. тропическим каштаном…

Но нет.

Ты кто, зелеёный шар?

…Я думал, жизнь – сплошное лето,

сплошное, вечное кино,

над всем я властен в мире этом,

и пусть успех гуляет где-то –

ко мне придёт он всё равно.

И солнца мяч – горяч и прыток,

и ветер мой целует лоб…

… Срастётся всё – само, без ниток…

И предвкушения напиток

я пил глотками и взахлёб.

Нет, не срослось. Да и не нужно.

И ладно. Сколько ни зови

фортуну голосом натужным –

не будет ничего – ни дружбы,

ни вдохновенья, ни любви,

ни божества….

Но есть возможность

идя по жизни налегке,

увидеть шар в пыли дорожной,

зелёный шар – и осторожно

поднять и подержать в руке.

Пётр

Вот только что – их не было. И вдруг

они возникли – из-за поворота….

И некто, суетливый как паук,

кричал: «Да вот он! Поглядите – вот он!» –

указывая пальцем на меня…

А сзади подошёл какой-то в чёрном,

шепнул: «Спокойно, ладно? Всё фигня,

всё хорошо, всё славно», – и проворно

за локоть взял.

Сквозь пыльные клубы

проклёвывалось утреннее солнце.

Кричал петух.

– «Пойдём. Как ни люби –

а отрекаться все-таки придётся».

Рапунцель

Из смутного детства, из памяти ранней,

из влажного кокона воспоминаний,

по переплетенным тропинкам сознанья

явилось, пробилось одно заклинанье:

Рапунцель, Рапунцель, проснись!

Спусти свои косыньки вниз!

И, словно по тросам, проворным матросом

вскарабкаюсь я по сверкающим косам,

на башню седую взлечу – не взойду –

и вот я – в саду, заповедном саду…

С кленовою тросточкой, в длинной рубахе

там встретит меня старичок Амфибрахий,

и руку протянет, и скажет: пойдём

туда, где, омытая лунным дождём,

за солнечным раем, за сумрачным адом

тебя ожидает страна Эльдорадо,

и в ней ты найдешь, средь деревьев и скал

всё то, что желал ты, о чём ты мечтал...

Но разум стучится в затылок, как дятел:

– приятель, ты скис, окончательно спятил,

на что, подскажи, у тебя голова?

Рапунцель – растенье, всего лишь трава,

салат, сельдерей…. Чем ты думаешь, право?

Смешная приправа, пустая приправа…..

….Тогда почему ж, как мольбу – палачу,

я то заклинанье всё время шепчу?

– Вот перед тобою я – голый и босый…

Спусти свои косы!

Спусти свои косы!

Проснись же, проснись же, Рапунцель еси!

Спаси….

Сны

1

Глаза закрыты. Сон. Мне снится сон.

Дурацкий сон, в котором вижу кошку

обыкновенную, простую кошку,

что спит и мелко дергает хвостом.

Она сопит. Ей снится пылесос

и я, держащий штангу пылесоса…

Под веками глаза блуждают косо,

едва заметно вздрагивает нос

трепещут уши.

Это неспроста –

труба кошачью втягивает душу

вовнутрь, в мешок,

где ждёт утробный Ужас,

похожий на огромного кота.

И кошка просыпается во сне

она кричит пронзительно – и будит

меня.

Я говорю: «ну будет, будет…

чего ты, киса? Не пугайся. Нет

там ничего – одна сухая пыль,

ну, видишь? – никого. Давай-ка баи»

Потом ложусь и снова засыпаю

…там пусто, пусто, пусто. только пыль…

…да, только пыль, и больше ни черта…

а кошка на груди руладит тонко

Я сплю. Мне снится, что меня воронкой

засасывает злая пустота.

2

Я мало сплю, зато мне много снится –

навязчивое, странное: больница

и коек бесконечные ряды

там, на подушках – лица, лица, лица

прозрачные, как будто из воды

их выткали. И оплывают, что ли,

едва дотронешься

Мне снится: вновь я в школе –

такой, как есть – с седою бородой

(точней – «с посеребрённой, как при жизни»)

среди детей сижу за партой, изне-

могая от стыда, и надо мной

смеются

…Двор за каменным забором

(я – там, внутри)

и старый дом, в котором

нет двери – не войти;

и переход

подземный, где всегда метель метёт,

но почему-то знаю – очень скоро

я буду по нему бежать, крича

Ещё мне снится, будто я свеча,

горю – и оплываю вниз, на блюдце

Ещё мне снится, что хочу проснуться –

и не могу.

Тракторист

На небе – земляные облака:

колдобины, бороздки, комья глины… –

как будто их в сердцах перепахал

неведомый Микула Селянинов

А там, внизу, где дёргают грачи

червей из пашни – не живой, не мёртвой –

сидит он на орале и молчит.

И бутерброд жуёт, и в небо смотрит

Сидит один, сутулится слегка,

всё думает: а если бы, а мне бы…

…и отражается в его зрачках

огромное бульдозерное небо

* * *

Я сегодня проснулся. Кровать –

словно длани Господни.

Удивительно осознавать:

я проснулся сегодня.

Просто праздник какой-то с утра,

просто – счастье на блюдце;

я проснулся, проснулся – ура! –

А ведь мог не проснуться.

Солнце, май – лепота! Воробьи

расчирикались шустро,

и шальной паучок-домовик

угнездился на люстре.

Ну, о чём же просить мне еще

Бога, Духа и Сына?

Солнце светит. Мгновенье течёт.

И блестит паутина.