Побрехаец и куча рассерженных ёжиков
В один из ненастных дней, осенним ветром во двор к зайцу Побрехайцу занесло клочок газеты. Небольшой такой клочок, в полстранички. Ну и что ж такого, мало ли чего по небу летает от дуновения атмосферы! Ничего, конечно, стоящего никогда и не прилетало – так, то листья жёлтые пожухшие, то ещё какой мусор.
Правда, один раз принесло холодным утренним ветерком почти свежий, хрустящий листок капусты. Да и то Побрехаец был не очень уверен, что этот подарок именно с неба к нему свалился, так как именно вечером предыдущего дня он таскал в погреб мешки с капустой, делал заготовки на зиму. А утром, выйдя на крыльцо, сладко потягиваясь, он и обнаружил на дорожке, ведущей к дому, аппетитный, зелёненький с белыми прожилками листок капустный. Ну да ладно, ветер ли принёс (а утром было ветрено) или сам обронил, не в этом дело. Тот лист капустный он тогда с удовольствием схрумал, тем более что надо же было с чего-то начинать свой завтрак.
А тут другое дело, тут – газета, её не съешь. Нет, сжевать, конечно, можно, ну а толку? Всё равно не узнаешь, что там написано. А узнать хотелось. Людской грамоте Побрехаец не был обучен. И так зазуделось ему, о чём же там пропечатано, что помчался он к своему другу зайцу Зазнайцу.
И хотя Зазнаец не очень-то любил (это он так утверждал, – заметим, с большой важностью утверждал! – что, мол, ох и не люблю я читать всякую всячину на газетных полосах, которую люди пишут), он как-то даже нетерпеливо и в некотором роде жадно выхватил газетный клочок у взопревшего от беготни Побрехайца. И прямо уткнулся в обрывок, а когда на минуту-другую отрывался от чтения, то выпячивал нижнюю губу, протирал нежно носовым платком линзы очков, смотрел в небо и чему-то загадочно улыбался. При этом – и это самое обидное! – он напрочь забыл о присутствии друга. Побрехайцу от этого становилось прямо не по себе. Он в нетерпении постанывал, почёсывался и молил Зазнайца поскорей поделиться с ним прочитанным. И просил-то он своего друга почему-то трагическим шёпотом. Но в ответ тот по-прежнему улыбался и хранил молчание.
– Вот ты оказывается, какой друг! – надулся Побрехаец. – Я ец-ец... к тебе, к тебе, – в волнении Побрехаец пробуксовывал в словах, – примчался, примчался, как пожарная машина, а ты, ты... молчишь, молчишь, ец-ец! – Побрехаец затопал в жутком волнении ножками: – Что, что ты там прочитал? Говори скорее!
Зазнаец, смилостивившись, вперил наконец-то в друга свой чуть закосевший взгляд.
– Вот что пишут! – он потряс газетным клочком. – Вот оно что! А я знал, я догадывался, я предполагал! Друг ты мой Побрехаец! – глубокомысленно произнёс он и отчего-то зажмурился. – Вот оно как! Ага! Жалко, правда, что половины текста не хватает. Жалко! Но мне и так всё понятно.
Тут он отечески приобнял Побрехайца, глубоко вздохнул и, не проронив больше ни слова, уселся в своё любимое соломенное кресло, погрузившись опять в размышления. И сколько Побрехаец ни тормошил его, он только и повторял «Вот оно что!» и «Вот оно как!»
И только после того, как Побрехаец в совершеннейшем негодовании вылил себе на голову из чайника холодной воды, – да, лишь только после этого Зазнаец сжалился и посвятил друга в тайну прочитанного.
– Ну что ты кипятишься! – Зазнаец миролюбиво вытирал полотенцем мокрого, дрожащего от обиды Побрехайца. – После того как я постараюсь тебе, дорогой мой дружище, всё объяснить, тебе станет понятно, почему так неважнецки мы тут живём. Как это стало понятно только что мне.
– А мы что, живём плохо? – удивился Побрехаец.
– Конечно! Ты, я и остальные зайцы и не подозревали, что живём мы неправильно. Каждый сам по себе. А в газете вот что пишут, – он опять потряс мятым клочком перед глазками Побрехайца. – А в газете вот что пишут, – повторил он. – Надо выбирать себе Предводителя, или председателя, или вожака, ну, чтобы, как бы тебе объяснить... – Тут Зазнаец споткнулся на полуслове, что-то поискал в газетном обрывке и, найдя, победно посмотрел на своего друга. – Вот что там написано: куда Предводитель, понимаешь, укажет, то и правильно, то и нужно. Понятно тебе? Чтобы все вместе. Чтобы как один. Вот оно как! В этом вся сила.
Говорил, он отрывисто и непонятно.
– Это какого-такого вожака, председателя, Предводителя? – глазки у Побрехайца сошлись в недоумении у переносицы.
– Эх, Побрехаец! Не будь ты моим другом, я бы тебе обязательно сказал, как ты глуп и наивен. И опять же, не будь у тебя такого друга, как я, кто бы тебе сказал о том, какой ты молодец, что собрал накануне такой большой урожай капусты!
– Никто. Ну, может, маманя. Любит она меня хвалить. Куда это ты кло... клонишь, мой ува-ува-жа-жаемый друг? – Побрехаец опять начал пробуксовывать в словах.
Зазнаец стал бегать вокруг изумлённого Побрехайца и бессвязно бормотать:
– Предводитель – вот кто заметит, кто что собрал, кто что посеял! И похвалит. Неужели ты не понимаешь, ушастая твоя голова?
– Больно мне нужна его похвала! – нахмурился обидчивый Побрехаец.
– Очень даже нужна! – сказал, как отрезал, Зазнаец. – Только он может заметить, что капустку ты весной посадил, а морковку, к примеру, не сажал.
– А морковку, – нетерпеливо перебил его Побрехаец, – я и не думал сеять, я этой морковки, между прочим, в прошлом году так объелся, что от неё у меня образовалась икота. Вот такая! – И Побрехаец продемонстрировал, какая у него икота: – Ик-ик!
Заяц Зазнаец поморщился.
– Вот-вот, икота у него. Только о себе и думаешь. Мама твоя в гости к тебе нагрянет, а ты говорил, что ожидаешь её со дня на день, и, положим, захочет она попить киселёк морковный... И что ж?
– А вот про это я как-то не подумал... – Побрехаец почесал в задумчивости маленькую проплешинку в пространстве между ушей. – Тем более что маманя и вправду на следующей неделе приезжает. И киселёк-то морковный она просто обожает!
– Вот-вот. Ты не подумал. Ни про маму, ни про кисель! Ты-то не пораскинул своими мозгами. Значит – что? – Зазнаец посмотрел вопросительно на своего уже чуть подрастерявшегося друга.
– И значит – что? – переспросил Зазнайца подозрительный Побрехаец.
– Ага, не знаешь! – обрадовался неизвестно чему Зазнаец. – Нужно, чтобы у зайцев была такая голова, чтобы и про тебя и про меня и про мамашу твою помнила. Кому кисель морковный, а кому тыквенные семечки! В общем, Предводитель всех зайцев нам нужен.
– Так есть же у нас такая голова, есть такой Предводитель! – Побрехаец облегчённо вздохнул и весело рассмеялся: – Это ты, наш лю-лю-лю... – тут он опять стал тараторить, заикаться и пробуксовывать в словах. – Лю-лю-бимый За-за-за-знаец! В общем, это ты, Зазнаец! Я тебя назначаю Предводителем!
– Э-э, нет! – Зазнаец опять поморщился. – Тут вот в газете напечатано: не назначаем, а выбираем. Вы-би-ра-ем! Понятно тебе? И вот что я тебе скажу: меня выбирать нельзя. Зайцев Мазайцев можно. Зайцев Страдальцев можно. И Попрыгайцев можно – хотя и культурные они уж очень. Всех можно, даже тебя можно, а меня выбирать нельзя.
– Как это нельзя? Как это нельзя? Это почему же – тебя нельзя?! – Побрехаец аж присел от удивления.
– А потому что мне некогда. Тебе-то я по секрету скажу, только чур – никому! Потому что я тут кое-что изобретаю.
Зазнаец огляделся по сторонам, и когда удостоверился, что рядом с ним только его лучший друг, он в правое ухо тому прошептал:
– Я изобретаю ракету на Марс. Потому и нельзя! Вдруг я туда улечу! И вы останетесь без Предводителя.
Побрехаец погрустнел. Он-то решил, что лучший друг и вправду поделится с ним страшной тайной.
А про ракету-то, которую изобретает Зазнаец, каждый малец в их деревне знает. Даже бабка Щекотиха с обвислыми ушами – и та давеча у колодца рассказывала, что, мол Зазнаец чертежи рисует какие-то, небось на ракете улететь собирается. И все у колодца согласно стригли ушами в ответ.
Это враки, конечно, что Зазнаец куда-то улетит. А вот ракету если задумал построить – обязательно построит, в этом Побрехаец нисколечко не сомневался. Он же умный – Зазнаец.
– Ну, ежели не ты, Зазнаец, то кто Предводителем станет? – Побрехаец в растерянности покрутил головой.
– Это хороший вопрос! И это как наш заячий народ решит. Надо собрание собрать.
– Так это я мигом, – обрадовался Побрехаец. – Это мне в радость!
Он засучил ножками в нетерпении.
Зазнаец опять уселся в своё любимое соломенное кресло.
– Правильно! – пустился в размышления он тоном учителя. – Пусть Предводитель нашего заячьего племени и решает, кому кисель морковный сварить, кому крышу прохудившуюся подлатать, кому что и кому как.
И не успел Зазнаец что-то ещё сказать своему другу, как тот, не дослушав, умчался по дорожке, поднимая пыль столбом.
Через неделю собралось всё заячье население на лужайке, недалеко от памятника Великой Попрыгайке. Пришли все. Уж больно интересно Побрехаец зазывал. Ничего конкретно не говорил, всё вокруг да около, туману напустил.
Что живём, мол, оказывается, не так, а Зазнаец вам такое скажет, что все ахнут. Ну что ж, Зазнаец – он заяц знатный, геройский, можно сказать, заяц. Так отчего бы не послушать, что такого он скажет.
Пришли все: и зайцы Попрыгайцы, и семейство Мазайцев. Страдальцы пришли всем гуртом и встали чуть в сторонке, слёзки утирают, так как глаза у них всегда на мокром месте. Побегайцы дружной семейкой уселись под дубом и о чём-то шушукаются. Тут и Побрехаец в праздничной жилетке притащился и маманю свою, что гостила у него как раз, приволок. Маманя у Побрехайца толстая, взопревшая, жарко ей, семечки щёлкает, озирается по сторонам да веером обмахивается.
Все ждали Зазнайца. Наконец Зазнаец приехал на сконструированном им же деревянном самокате. Все восхищённо зааплодировали. Вот Зазнаец – молодец! Больше всего хлопал, конечно, Побрехаец – так ему было радостно за своего друга. Он вскочил на пенёк и обратился к присутствующим:
– Это надо же, как, цок-цок, хорошо-то как! Замечательно, что вы так встретили моего друга. А вы ещё послушайте, может, качать его будем. Да-да, качать будем! – Он победно оглядел собравшихся на поляне.
Все, конечно, опять захлопали, а Попрыгайцы ещё постригли ушами – в знак согласия. Когда аплодисменты затихли, все выжидающе посмотрели на Зазнайца. Мол, ну что ж, давай. Ждём.
И Зазнаец, нисколько не смущённый таким приёмом, поправил очки, достал из папочки аккуратно сложенный газетный клочок, неторопливо его развернул.
– Вот-вот, – отчего-то обрадовался Побрехаец, показывая на листок. – Это его ко мне во двор ветер принёс.
И все почему-то опять стали аплодировать. Когда и эти аплодисменты стихли, Зазнаец обратился ко всем с пространной речью – о том, что у людей есть Предводители, и у волков, врагов зайцев, есть вожаки, даже у гусей, которые осенью, курлыкая, пролетают над нашей деревней, и то есть вожак.
– А мы что, хуже? – спросил он у притихших соплеменников.
– Нет, не хуже! – крикнул Побрехаец – и с видом победителя оглядел притихшую толпу.
Все тут же на него зашикали. Не мешай, мол, Зазнайцу.
А заяц Зазнаец говорил и говорил – о том, как же радостно жить, когда за тебя думает Предводитель. Как станет всем легко и свободно. Когда он, наконец, замолк, на какое-то время воцарилась тишина. Тут все потеснились, и к пеньку протиснулся кургузый хроменький заяц. Он прокашлялся и снял потёртую шляпу.
– Оно, конечно, можно и с Предводителем пожить, – степенно начал глава зайцев Мазайцев, старый папаша заяц Бахвалец с длинными усами и ушами, свалившимися на покатые плечи. – Но сначала я бы хотел вам поведать, отчего я принял такое решение.
Заяц Бахвалец любил рассказывать историю появления своего рода от деда Мазая, спасшего прадеда зайца Бахвальца, который чуть не утонул при половодье. И хотя все по сто раз на день слышали эту историю, но всем ещё раз пришлось вкратце выслушать про чудесное спасение на лодке пращура Мазайцев. Только после этого заяц Бахвалец посмотрел в сторону зайца Зазнайца, отвесил ему поклон и сказал:
– Что ж, дед Мазай – из рода человеческого, а я так понимаю, сей газетный листок, что принёс ветер во двор нашего Побрехайца, – тоже из мира людей. Плохого там, конечно, не пропечатают. Пусть будет так. Давайте выберем себе Предводителя. А там посмотрим, что будет дальше.
А дальше случилось непредвиденное. Все зашумели, закричали, загалдели, затопали ногами. Кого выбрать Предводителем и, главное, как выбирать?
Весь этот шум и гам проходил у огорода зайцев Попрыгайцев. На огороде у них косматилась знатная морковка, которую вот-вот должны были уже повыдергать и убрать про запас на зиму.
Кто-то предложил (сдаётся мне, это предложил сам Побрехаец): кто, мол, вытащит самую большую морковку, тот и Предводитель. Невзирая на мольбы семейства Попрыгайцев, все ринулись на их огород и стали выдирать каждый себе по морковке.
Конечно же, длинная-предлинная досталась Побрехайцу. Не успел он порадоваться своей победе, как семейство Попрыгайцев заявило решительный протест. Мало того, они слёзно просили вернуть выдернутую всеми морковку. Но вернули, конечно же, не всё. Да и та морковка, которую всё-таки вернули, оказалась основательно подпорченной зубами деревенских жителей.
– Эхма! – глава семейства Попрыгайцев, разгневанный таким отношением к своему огороду и урожаю, долго ругался, подскакивая при каждом слове на месте, и просил благородное собрание не выбирать Побрехайца Предводителем, а, наоборот, разрешить ему, главе семейства, уважаемому Попрыгайцу, отвесить тумаков выскочке Побрехайцу.
Теперь уже Побрехаец так разозлился, что в знак своего протеста на глазах у всего честного населения слопал огромную морковку, принадлежавшую Попрыгайцам, и стал икать.
– Ик да ик – это я – ик! – объяснял он всем, – икаю от моркови – ик! Мне-то её нельзя, я её в прошлом году переел, у меня от моркови икота. Ик! Но её я съел в знак протеста! Против недружественного ко мне отношения семейства Попрыгайцев – ик!
Что тут началось: гвалт, свист, топот! Поднялся такой шум, что вороны, сидевшие на соседних берёзах, в испуге улетели.
Все переругались в пух и прах. Повспоминались старые обиды. Мазайцы были против Попрыгайцев. Попрыгайцы ни за что не хотели видеть в предводителях Побегайцев. Страдальцы отказались сами и разрыдались напоследок. Все надулись друг на дружку. И тогда, когда, наконец, уже все устали и охрипли от ора, слово опять взял невозмутимый Зазнаец.
– Дорогие мои сограждане! – начал он. – Раз мы не можем выбрать себе Предводителя, то, может, пригласим кого-то со стороны на этот замечательный пост?
– Так, может, ты, Зазнаец, пойдёшь в Предводители? – крикнул кто-то из толпы.
– Нет, я не могу, дорогие мои. Изобретаю я. Занят очень. Просто выдохся совсем. Хочу изобрести такое, такое-претакое, чтобы прославить всех зайцев!
– Да знаем! – крикнули из толпы.
Но все зашикали:
– Молчи уж!..
Зазнаец осмотрелся по сторонам и пожал плечами. Воцарилась тишина.
– А может, старика Барсука позвать нам, или мать Ондатру? – предложил интеллигентный, в бабочке и в сюртуке, глава Попрыгайцев.
– Барсука – оно, конечно, можно. Барсук – он солидный дядька! – крикнул кто-то.
Побрехаец быстренько сбегал за Барсуком. Притащил его, упирающегося и пыхтящего, на поляну. Все зайцы уставились на страдающего одышкой, заспанного, заплывшего жиром, в драном фланелевом халате старика Барсука.
Зазнаец приблизился к недоумевающему Барсуку.
– Многоуважаемый наш дальний-предальний родственник! Вот уже много лет в мире и согласии мы соседствуем с тобой, – начал он издалека. – Не мог ли ты, зная наше заячье племя не понаслышке и живя с нами по соседству, быть нашим Предводителем, так как нам не удалось выбрать достойнейшего из достойных в наших рядах?
– Да вы что, братцы! – замахал в испуге лапами Барсук. – Что я вам плохого сделал? Нет, я сам по себе, вы – сами по себе. Мне некогда тут с вами хороводить. Ещё вот Побрехаец, хулиган, стащил меня с полатей. Что за манеры! Я тут почти задремал, а он... Эхма! Ну, я как-нибудь задам этому Побрехайцу, баламуту эдакому, трёпку!
– А ты сразу-то не отказывай нам, подумай – мы же тебе и моркови, и яблок, и семечек тыквенных отвалим, – не унимался Зазнаец. – За то, что ты будешь нашим Предводителем.
– Отвалим-отвалим! – как-то тревожно и даже угрожающе вторили Зазнайцу остальные зайцы.
– Да ну вас! Удумали чего. Наше вам почтение. – Старик Барсук поклонился, снял выцветшую от времени ермолку. – Не могу я. Да и зимой сплю я.
И поковылял прочь.
– Эка незадача! – крякнул с досады глава семейства заяц Страдалец. После этого он ещё громко высморкался и поплакал в клетчатый огромный платок. – Мы как-то без этого жили, конечно. Но вот же, раз люди пишут, что они там себе кого-то выбирают в Предводители, и мы, наверное, не хуже. Однако вот.
И все домочадцы в знак согласия со словами зайца Страдальца на всякий случай побрызгали слёзками в разные стороны.
Все в растерянности повернулись к прикорнувшему на пенёчке основательно уставшему Побрехайцу.
– Ну, дуй к матери Ондатре!
– Да был я у неё. Отказалась она, – шумно вздохнул Побрехаец, – детки малые у неё.
– И зачем ты, Побрехаец, всякие листки, с неба упавшие, подбираешь? – подбоченилась старуха, кривобокая Шутиха. – Да ещё к Зазнайцу их приносишь? Вечно ты баламутишь! – И она грозно пошла на ошалевшего Побрехайца.
Тут в защиту Побрехайца, бросив щёлкать тыквенные семечки, кинулась его маманя.
– Ты не очень-то, не очень... Ишь какая! Поостерегись при живой мамаше на сыночка так глазеть, – напирала она грудью на старуху Шутиху.
Когда их растащили и все немного успокоились, собрание зайцев опять призадумалось. Уж больно всем захотелось Предводителя заиметь. Ну, что бы как у всех. Чтобы не хуже, чем у других.
Тут и Черепаху предлагали в Предводители, и Журавля из соседнего болота... Но у всех находились недостатки.
Вдруг Побрехаец вскочил с пенька, будто кто его ужалил в одно место, оглядел всех радостным взглядом и закричал:
– Погодите, будет вам Предводитель! Оглянитесь – вот он сам к нам идёт.
Все оглянулись. Видят: идёт через их поляну незнакомый всем им Ёжик.
Мало ли ёжиков, которые бродят там и сям по лесу и полянкам! Но надо вам сказать, что к ёжикам у всего честного заячьего населения никогда не было претензий. А так как всем ужасно надоела вся эта чехарда с выборами Предводителя, все закричали:
– Ура!!! Пускай Ёжик будет нашим Предводителем!
Окружив перепуганного Ёжика, все наперебой стали кричать, хлопать, топать и даже свистеть.
– Вы тут ребята, – Ёжик свернулся на всякий случай в колючий клубок, – покричите, а я потерплю и подожду, когда вы успокоитесь.
– Миленький, проходящий случайно мимо нас Ёжик, не согласишься ли ты побыть нашим Предводителем?
Ёжик почесал в задумчивости свою колючую шевелюру.
– А что, вам это очень надо?
– Надо, надо! Ой, как нам надо! – Зазнаец протёр платочком в нетерпении линзы своих запотевших очков. – Думаю, я выражаю общее мнение. – Все согласно зашумели: «Надо! Ой, как надо!» – А то, многоуважаемый Ёжик, мы тут очень из-за этого малость переругались. А ты как посторонний, проходивший мимо, сразу поймёшь, что нам делать и как нам жить.
Тут Побрехаец перебил своего лучшего друга зайца Зазнайца, что случалось с ним довольно часто:
– Милый, хороший Ёжик, когда мы выберем тебя... я и все остальные зайцы готовы и морковкой тебя угощать, и капусткой...
– Морковкой ещё ничего, а вот капустой – это лишнее, – покачал головой Ёжик. – Вот от яблочек я бы не отказался.
– Будут тебе яблочки, многоуважаемый проходивший мимо Ёжик! – крикнул хозяин семейства Попрыгайцев и поправил бабочку. – В нашем саду их видимо-невидимо! Ты только согласись. А то мы тут порядком притомились, выбираючи. Почитай, целый день сидим.
– И груш тебе отвалим жёлтеньких! – крикнули Страдальцы и тут же расплакались.
– И орехов!
– И брусничного листа! – неслось со всех сторон.
– Ну, раз так, то я согласен, – поклонился всем ёжик.
Тут степенно на ближайший пенёк взобрался заяц Зазнаец. Оглядев всё деревенское население, он крикнул:
– Никто не возражает, чтобы многоуважаемый проходивший мимо Ёжик стал нашим Предводителем?!
Все облегчённо вздохнули, и над лесом троекратно пронеслось: «Ура! Ура! Ура!»
Не мешкая, тут же все, довольные и счастливые, разбежались по своим делам.
На поляне остались только гордый неизвестно отчего Побрехаец и чуть озадаченный Ёжик. Даже лучший друг Побрехайца заяц Зазнаец – и тот поспешил домой, сославшись на то, что ему в голову пришла какая-то удивительная идея, которую он должен срочно перенести на секретный чертёж.
Потоптавшись друг перед другом, Побрехаец и Ёжик совсем уж было хотели разойтись по своим делам. Но тут Побрехаец вспомнил.
– Уважаемый Предводитель, – он скосил глазками, – ец-ец. Приходь на неделе ко мне. Наши, деревенские, может быть, что поднесут тебе – кто яблочко, кто грушку, кто грибочков, а ты, верно, уж придумаешь и присоветуешь, как, ец-ец, нам жить в дальнейшем. Ты же теперь наш Предводитель!
Постояли, помолчали. Бедный Побрехаец не знал, что говорить дальше, и на всякий случай свернул ушки в трубочку в знак особой расположенности к собеседнику.
Предводитель же в совершеннейшем недоумении попыхтел, посопел, разглядывая Побрехайца. Наконец он шаркнул ножкой и раскланялся.
– Ну, что ж, навещу, раз так уж случилось. Неожиданно, однако... – Ёжик ещё попыхтел и посопел в задумчивости.
– Моя хата вон на взгорке! – махнул рукой Побрехаец в сторону старых вётел.
Постояли ещё немного. Помолчали опять.
– Ну, что же. Я тогда всё-таки пойду, – Ёжик опять чиркнул по пыльной тропочке ножкой. – Дела, знаете ли.
– Конечно, конечно... – Побрехаец присел в реверансе. – Приходьте, Предводитель, как к себе домой. Завсегда рады.
На том и расстались.
Прошла неделя, потом другая. Односельчане исправно приносили к хате Побрехайца кто что мог, чтобы тот передал всё Предводителю Ёжику, который проходил мимо.
Кто – горох сушёный, кто – яблочки мочёные, кто – грушку спелую. И арбузики на тачке сгружали – никому ничего не жалко. Завалили подношениями всю хату и двор. На прощание спрашивали: «Ну, как там Предводитель наш? Небось, думает о нас?» И раскланивались.
Побрехаец ходил чернее тучи. Ёжика не было. Заяц и к околице выходил, и на крышу залазил. Всё пытался высмотреть, не идёт ли к нему Ёжик с советами, как жить. Но выбранного Предводителя как не было, так и нет.
А мама Побрехайца всплеснёт руками: «Эвон, что же такое творится-то?» – и давай усиленно тыквенные семечки щёлкать. Это она так за сынка своего, за Побрехайца, переживала.
К исходу третьей недели приплёлся к зайцу Зазнайцу Побрехаец и притащил за спиной огромный мешок. Аккуратненько поставив его в центре веранды, он в первую очередь испросил у Зазнайца кваску – утолить жажду. Разгладив мокрые от кваса усы, он стал расхаживать вокруг мешка и поглядывать с хитрецой на чуть удивлённого своего друга. Так продолжалось довольно долго. Побрехаец все ходил вокруг мешка (мешок, кстати, как-то тихонько шевелился и вздыхал), а изумлённый Зазнаец продолжал сидеть в соломенном кресле и наблюдать молча за своим другом. Первым не выдержал Побрехаец.
– Ец-ец! Надоело, понимаешь! – бессвязно начал он – Ец! Ец! Завалили весь дом и двор подарками. Арбузами, огурцами, помидорами! Несут и несут. Я их и гнать пробовал, а они всё равно несут! Предводителю, говорят, передай! Ух, я их всех!
Побрехаец, скривился и чуть не заплакал. Немного погодя, успокоившись, он почему-то шёпотом обратился к Зазнайцу:
– А его всё нет и нет. Понимаешь? Нет и нет. Вот я и того... Сбегал в лес.
– Кого нет, дружище? Зачем в лес тебя нелёгкая носила? – Зазнаец вскочил со своего соломенного кресла и с опаской приблизился к Побрехайцу. – Уж не заболел ли ты?
– О-хо-хо! Я-то совершенно здоров. Только искололся весь о колючки. Вот! – Он подскочил к мешку, развязав его, выпотрошил содержимое. На веранде оказалось двенадцать совершенно одинаковых рассерженных ёжиков.
– Ну что мне делать? – чуть не плача, обратился он к Зазнайцу. – Все они совершенно правдоподобно утверждают, что первый раз слышат о каком-то собрании, где их якобы назначили предводителями.
Ёжики грозно выстроились в ряд, стали ругаться и грозить кулачками хулигану Побрехайцу.
– Мы не позволим себя обижать! Ишь ты какой! Ишь чего удумал!
– Да мы тебя иголками так исколем, что ты ходить не сможешь!
– Ты зачем нас по лесу собирал, как грибы?
Побрехаец попятился от напиравших на него рассерженных ёжиков.
– Братцы ёжики, простите вы меня! Только мочи нет! Выбрали мы тут одного, проходившего мимо Ёжика, Предводителем. А его и след простыл. А вы уж очень на него похожи. Как одно лицо.
– Это мы-то на одно лицо? Мы все разные! – обиделись ёжики. – Это вы, зайцы, все друг на дружку похожи. И не поймёшь, кто из вас кто. А мы – разные. Прощевайте!
И возмущённые ёжики, потрясая кулачками, разбежались в разные стороны.
Посидели на веранде два расстроенных друга – Побрехаец и Зазнаец, чайку попили с гороховыми пирогами. Помолчали. А, что говорить. И без слов все понятно. Вечерело. С оврага дул холодный осенний ветер. Было зябко. Первым не выдержал хозяин дома.
– Может, ну его, Предводителя-то? Жили же мы как-то без него! – Зазнаец закрутил уши в трубочку.
– И вправду! – обрадовался Побрехаец и закивал головой. – Ну его!
На том и порешили.
А деревенские как-то даже не очень-то и расстроились, когда узнали, что Предводитель их потерялся. Лишь зайцы Страдальцы отчего-то всплакнули. А Побрехаец твёрдо решил, что ежели еще, что с ветром прилетит к нему во двор, то ни за что он это не понесёт читать к Зазнайцу, а изорвёт на мелкие кусочки или съест на худой конец.
Продолжение следует
© Александр Рыбин, 2022.
© 45-я параллель, 2022.