* * *
Нет ничего – ни ниже и ни выше,
Ни дальше и ни ближе – ничего.
Лишь шум дождя, стучащего по крыше,
Свет фонаря у дома моего.
Случайный силуэт из переулка,
Старинных лестниц стёршийся гранит,
А память, как волшебная шкатулка,
Утраченное время сохранит.
* * *
На берегу Эйлатского залива
Я отрешусь от будничных забот,
Я стану мудр, как старая олива,
У кромки моря, взглядом на восход.
Под музыку, струящуюся свыше,
У берега морского на краю,
Мы сделаемся праведней и тише,
Спокойнее и лучше, как в раю.
Себя врачуем музыкой Эйлата,
И сможет всё в одно соединить
Прозрачная мелодия Булата –
Из прошлого серебряная нить.
* * *
И понял я – мне ход вещей неведом,
И тайный смысл событий незнаком.
Проходят дни, и я за ними следом
В реке времён, течением влеком.
А подлинные даты и приметы
Плывут вокруг и тают вдалеке,
Между собой явленья и предметы
Беседуют на птичьем языке.
Проходят годы в поисках ответа,
Но луч познанья не касался дна.
В простых вещах, не ведая про это,
Бездонная таится глубина.
А ты полна теплом и ароматом,
Сливаясь с миром, странным и чужим,
Но и в тебе, я знаю, каждый атом,
Как свет далёких звёзд, непостижим.
И выйдя в ночь из темноты и лени
Я впитываю мира волшебство,
И молча опускаюсь на колени
Перед великим таинством его.
* * *
Ты так умеешь отдыхать,
Вся из усталости и лени,
Как бабочка, устав порхать,
Ложишься, подогнув колени.
И веет миром и теплом
От всех твоих штрихов и линий,
Когда темнеет за стеклом
И подступает вечер синий.
Струится свет в дверной проём,
А ты всё спишь, легко и сладко.
Во сне младенческом твоём
Сокрыт ответ и тайн разгадка.
Ты дышишь с миром в унисон,
С его надеждой и тревогой.
Так пусть же будет этот сон
Тебе защитой и подмогой.
А я молчу, боясь вспугнуть
Тебя, пронизанную светом.
Ты только будь, и в этом суть,
Лишь просто будь на свете этом…
* * *
Есть вечером особые мгновенья,
Когда, забыв про всё на полчаса,
Я ухожу в другое измеренье
И вслушиваюсь в птичьи голоса.
Когда скользят невидимые тени,
Когда в молочном свете фонарей
Ложатся спать усталые ступени,
Как старый страж у запертых дверей.
Всё кажется и проще, и сложнее,
И чей-то образ видится в окне,
И ничего на свете нет важнее,
Чем с мирозданьем быть наедине.
Оставив все сомненья на пороге,
Я стану чище в эти полчаса.
Деревья, будто древние пророки,
Худые ветки тянут в небеса.
Нам вечер раны старые залижет,
Ночные страхи станут не страшны,
И мы, быть может, сделаемся ближе
За полчаса звенящей тишины.
* * *
Мы потерялись, разминулись
В пространстве, сотканном из улиц,
Домов, дорог и площадей,
Мы растворились средь людей.
И с каждым днём звучат всё глуше
Сигналы, посланные в души,
И с каждым часом тоньше нить,
Что может нас соединить.
В пространстве этом бесконечном
Давай подумаем о вечном,
О том, какой прочертим след
Средь этой суеты сует.
Нам остаются от природы
Нерасшифрованные коды,
Загадки улиц и аллей,
И это больно. Но больней
И безнадежней многократно
Боязнь быть понятым превратно,
И вдруг понять на полпути,
Что нам друг друга не найти…
* * *
Вечереет. Я с ярмарки еду,
Свет осенний струится с небес,
А на небо по лунному следу
Уплывают дорога и лес.
Перепуталось всё, всё смешалось,
Ветки сосен дрожат на весу, –
Сколько мне ещё ехать осталось?
Посчитай-ка, кукушка в лесу.
Сколько праздников, сколько печали,
Отыщу ли потерянный след,
Встречу тех ли, с кем был я вначале? –
Но ни звука, ни звука в ответ …
Так и еду я, бросив поводья …
Правды нету в земных голосах…
А созвездий тяжелые гроздья –
Будто стрелки в небесных часах.
* * *
Случилось так, что мы теперь вдали
От прежней, от родившей нас земли,
Которую нам выпало оставить,
Которую забыть мы не смогли.
Иной пейзаж сегодня за окном,
Но было что-то в воздухе речном,
Настоянном на запахах, на травах,
На позабытых Богом переправах,
Снах наяву, и яви, ставшей сном.
Как в птичьих перелётах есть загадка,
Так в наших судьбах свой секрет сокрыт.
Проходит всё. Но, боже мой, как сладко
Звук русской речи губы холодит…
* * *
В. Добрусину
Мы уезжали навсегда,
Как в ночь с откоса.
Нам вслед Полярная звезда
Светила косо.
Как птичьи стаи, стороной,
Сквозь бесконечность,
Мы над поверхностью земной
Скользили в вечность.
Кто нам рукой махнёт в ответ,
Кто нас осудит…
Пройдёт не так уж много лет,
И нас не будет.
Но между двух далёких звёзд,
Потерь, признаний,
Мы золотой построим мост
Воспоминаний.
Чтоб не пропасть средь вечной тьмы,
Средь звёздной пыли,
Чтоб знали вы, откуда мы,
И кем мы были.
Осень
Она от дальних движется границ,
От самого небесного предела,
Пред нею все сдались, все пали ниц,
И все пощады просят то и дело.
Царица-осень ! Я в твоём плену,
Перед тобой склонил свои знамёна,
Я принял всё – деревьев желтизну,
Узор багряный на ладонях клёна,
Твоих полей предзимнюю тоску,
Прозрачный лес, плывущий из тумана,
В твоей палитре каждому мазку
Покорен я – без лести, без обмана.
От суеты и вымысла устав,
Устав вести бессмысленную битву,
Как ученик, приемлю твой устав,
И твой закон читаю, как молитву.
В свой час осенний я к тебе спешу,
Свободный от обид, без принужденья,
Я у тебя прощенья не прошу,
Лишь пониманья жду и снисхожденья...
* * *
Растекается дождь по стеклу
Избавленьем от пыли и зноя,
Одинокий фонарь на углу
Заступил на дежурство ночное.
Если даже шагнём в пустоту,
По канату над чёрною бездной –
Тот, кто светит в ночи на посту,
Защитит нас от кары небесной.
Отчего же такая тоска,
Эта грусть, неприметная с виду,
Если капли свистят у виска
И смывают беду и обиду?
Почему же не в силах помочь
Ни упрямство, ни дерзость, ни опыт,
Только эта дождливая ночь
Да листвы неразборчивый шепот?
Только этот фонарь на углу,
Только света неровные пятна,
Как песок золотой на полу?
Непонятно, мой друг, непонятно…
* * *
Самара детства моего.
Полно киосков с газировкой...
Борис Свойский
Самара детства моего.
Полно киосков с газировкой.
Там за трамвайной остановкой –
Театр. Площадь. Штаб ПРИВО.
Синеет Волги полоса,
Из сада Струковского – тени,
Под ними – лестницы ступени,
Над ними – птичьи голоса.
Самара, детская страна,
В вагоне старого трамвая
К тебе я еду, узнавая
Забытых улиц имена.
Пух тополиный, волжский плёс,
Тот дом, где детство обитает –
Всё в дымке времени, всё тает
Под шум дождя. Под стук колёс.
И я прошу: Не уходи,
Останься запахом и цветом,
Речной прохладой, знойным летом,
Птенцом, согретым на груди.
Там жив отец. Там ярок свет.
Там мама юная с обновкой,
Полно киосков с газировкой,
И жизнь идёт. И смерти нет.
* * *
Концерт окончен. Партитура
Закрыта. Тени на стене.
Нам билетёр кивает хмуро –
Мы – уходящая натура,
Мы сон, приснившийся во сне.
Нас с каждым годом в этих залах
Всё меньше. Новый господин
Устал от обликов усталых
И от мерцающих седин.
За нами – прошлые столетья,
Но смотрит Время мимо нас.
Ещё остались междометья,
Но потерялся смысл фраз.
Мы на земле обетованной –
Небес исполненный каприз –
Живём меж адом и нирваной,
Как на качелях – вверх и вниз.
Мы – знак, мы аббревиатура,
Мы день вчерашний без прикрас.
Прощай, великая культура,
Мы – уходящая натура,
И всё же – помните о нас.
* * *
Зима. Позёмка. Снегири
В ветвях мелькнули и пропали,
Как будто капельки зари
На ветви тонкие упали.
Как будто ягоды рябин
Возникли в воздухе застылом,
И капли крови из глубин
Земных пульсируют по жилам.
Дыханья нашего клубы
Плывут к неведомым пределам,
И губ изгиб, как знак судьбы,
Горенье красного на белом.
В снегу калитка и крыльцо,
Всё непривычно и контрастно
Твоё окно, твоё лицо,
И я не прав, а ты – прекрасна.
А снегирей живая гроздь
На фоне зимнего убранства
Как мы, пронизана насквозь
Единством чувства и пространства.
И мы не ходим, а парим,
Вдыхая ветра дуновенье,
И этот день неповторим.
Как снег. Как жизнь. Как откровенье.
© Александр Перчиков, 2009 – 2019.
© 45-я параллель, 2019.