Александр
Моцар

Хорошо пройтись под пальмой
В океан зайти по грудь
И поплыть куда ни будь
На большое расстояние

Хорошо лежать монетой
В сундуке среди алмазов
Пузырьки пуская смехом
В щель смотреть на водолазов

Хорошее поплыть налево
А потом свернуть направо
От Сардинии к Палермо
Передумать и в Панаму

Плыть. Игрой на барабане
По пути сзывать таких же
Иногда сбиваться в стаи
Слухи порождать смешные

Так же очень хорошо
Даже очень хорошо
Животом лечь на песок
Прочитав такой стишок

 

 

Лицо сморщилось и выдавило слезу.
Смахнула на землю комочек боли.
Земля всё примет. Земля принимает форму ту…
Короче – форму ладони.
Форму горсти воды или горсти зерна,
Руки протянутой за подаянием.
Ты не понимала, почему беда.
Или делала вид, что не понимала.
Ты разучивала песни птиц.
Молчание берёзовых сумерек.
Ты не понимала, почему слеза на реснице.
Или делала вид, что понимала совсем другое.

* * *

 

 

Ты гуляешь по крышам вприпрыжку как дождь
в мае. Утро – полынною горечью
тает. Утро тает леденцом мятным на сдачу.
Слушаешь птиц. И как поезд везёт людей на дачу.
Утро – капля тяжёлой росы. Зрачок мира.
Отразилось мгновенье пчелой. Жалит ладони ребёнка крапива.
Ты гуляешь по крыше дождём, вспоминая огромное детство.
Ветер к югу ведет облака, как пастух овец
на луга заливные. Под козырьком ладони –
напрягаешь свой взгляд. Ты видишь всё, кроме…

 

 

Октябрь. Будильник. Понедельник.
Взгляд скальпелем рассёк туман
На золотом крыльце сидели
Матфей Лука Марк Иоанн

Вот так отчётливо и близко
В обыкновенный понедельник
Увидел как Евангелисты
На золотом крыльце сидели

Сидели на крыльце они
(На золотом словно монета)
Былые вспоминая дни
Закусывали чай конфетами

Зелёный чай в пиале белой
Сверкал нефритовым Китаем
Октябрь. Утро. Понедельник
Обыкновенней не бывает

 

 

Красивая как перстень

Качнулась на ветке птица

На птице наряды из перьев

И рубины в глазницах

 

В огранённых рубинах

Отражались синхронно

Золотые крупинки

Пояса Ориона

 

Это конечно ветер

Несётся по полю будто

Рыжий ирландский сеттер

Месяц бесстрастным Буддой

 

Над древней пагодой леса

Северной волчьей стаей

Строгие как месса

Облака пролетают

 

И в предрассветной дымке

Бежевые небеса

Тихо ползёт улитка

Вверх по строке Исса

 

Фонари чупа-чупсы

Освещают улицу

Апельсиновым светом.

(Улицу Гоголя

апельсиновым светом)

Тополи, тополи, тополи

топали вместе со Светой

болтали о том и об этом.

В общем не важно о чём мы болтали.

В принципе, это детали.

Речь не об этом.

 

Света в кармане

нашла полуостров Италия.

Он завалялся случайно в кармане

с прошлого лета.

Мы офигели от этого.

Особенно Света.

 

На полуострове

в городе Риме

разные люди в разные стороны мирно ходили.

Автомобили

передвигались по городу.

Кстати,

многие люди в Италии

носят красивые бороды.

Один был похож на предателя.

 

Мы заглянули в кафе

в маленьком скверике.

Там

Эники Беники ели с клубникой вареники

и не внушали доверие.

 

Далее.

Нам надоела Италия.

Мы её тут же оставили.

Там где стояли.

Где-то в пределах двора, Гоголя 9.

Если не верит кто

может пойти и проверить.

 

 

 

По крапиве перед домом…

По берёзовому соку…

По пустым консервным банкам…

 

Помнишь?.. Помню Саня, помню

Трёп за жизнь с дешёвым понтом

Как мечтали… размечтались…

Что-то сбылось, что-то мимо

Всё. Туши фонарь. Забудь.

 

Кто-то не совсем из древних

Как-то молвил несерьёзно

«Молодость это болезнь

Что проходит очень быстро»

 

Всё проходит, ладно хер с ней

Пусть висит в ЖЖ на фотках

Пусть кому не лень коментят

А по линии руки

Жизнь грохочет электричкой

В переполненных вагонах

Пиво, карты, анекдоты,

Анекдоты, анекдоты,

Анекдоты, смех, мигрень.

 

Сжав виски в тески ладоней

Краем глаза полустанок

Где смотритель станционный

Самсон Вырин дочку ждёт

 

Мало ли кто не дождался

Мелкой сошкой, ложкой соли

Растворился, разбежался,

Раскатал губу, потух.

Угольком на сигарете

Прожигаем ночь с Андрюхой

Барбашем, стараясь тише

Что б не разбудить соседей…

 

Блик свечи об икону трётся

Как котёнок об руку трётся

Перемигивается с Солнцем

 

Тает снег на вершине воском

И в глубоком небе фаворском

День рубиновою полоской

 

Чья то темь черкнула землю

Зачерпнула рукою землю

Как ручей студёный, весенний

 

Кот завёл блох

Бог записал

Кот почесал за ухом

 

Бог посмотрел в окно

Снег – решил про себя

Всё равно

Через неделю зима

 

Всё равно

Думал кот апатично

Жизнь – говно

Как «Код Да Винчи»

 

Бог посмотрел на кота

Улыбнулся такому пассажу

М-да

Кот а туда же

 

Кот посмотрел снизу вверх

Посмотрел снизу вверх кот

На нём был рыжий мех

Шёл ему третий год

 

Третий из девяти

Что отпустил ему Бог

Как майку на груди

Его разорвёт дог

 

 

Включаю телевизор грустно

И что я вижу на экране

Красивый, статный мистер Мускул

Ударно унитазы драит

 

Я чётко вспоминаю время

Когда, тому назад полгода

В одном столичном заведении

Работал он мордоворотом

 

Он морды воротил нам ловко

Когда мы в сопли напивались

Но с Мускулом случилось что-то

Точнее внутренний катарсис

 

Он испугался очень сильно

Не разумея слов значенья

Тогда ему мы объяснили:

«Катарсис значит очищенье»

 

Уволен за профнепригодность

Был Мускул через две недели

Не смог он буйволом работать

В одном столичном заведении

 

Теперь он чистит унитазы

В телеэфире, твёрдо зная

То, что по-гречески катарсис

По-русски очищенье значит

 

 

Вот стоят на ступеньках «Лейпцига»*
Саня Моцар и Леня Вайтовский
На афише опять Хабенский
На кармане хрустят две сотки

В общем, настроение хорошее
Несмотря на понедельник.
Леня сплюнул – пропьём все гроши
Не вопрос – Саня ответил.

Пункт общественного питания.
Дым табачный висит над столиком.
Что-то брешут об Афганистане,
Два контуженых алкоголика.

Две минуты на адаптацию
К запаху пережареной рыбы,
Тетке сунули ассигнацию
Получили водку и пиво.

И лихой разговор завязался,
Когда выпили хлопцы по первой,
Леня вдруг объявил: «Украинцы
Прилетели на землю с Венеры».

Ни фига себе заявление,
Про себя подумал Моцар.
Иронично спросил: «Евреи
Прилетели, конечно, с Солнца»

Но, не замечая иронии,
Леонид немного спесиво
Положил газету на столик
Под названием «Вечерний Киев»

В той статье на третьей странице
Не размазывая сопли
Академик Братко-Кутынский
Разбирал Украины феномен.**

Он его разбирал умело.
Стало ясно вдруг, что украинцы,
Населяли когда-то Венеру,
Но потом им там не понравилось.

И рванули к нашему шарику,
Пробуравив просторы космические,
Приземлились в районе Франика,
Привезли с собой венерические.

Песни, поговорки, обычаи,
Уникальную лексику, также,
Сказок, небольшое количество,
В общем, привезли не лажу.

В кабаке галдеж посетителей,
Тетка деньги считает за столиком.
Но друзья отчетливо видели,
Что вокруг них сидят гуманоиды.
 

 

 

– Я рисую облака в небе.

Сказал мне один знакомый без тени иронии.

Он был как-то по детски в этом уверен.

Я знал, что он работает истопником в крематории.

 

К губе прилипший уголёк «Примы».

Вторая бутылка портвейна – «за встречу».

Он смотрел на меня, я смотрел мимо.

Он ждал, что я на это отвечу.

 

Я промолчал, я ничего не ответил.

Разлил портвейн по пластиковым стаканам.

Он стряхнул на землю сигаретный пепел,

И мрачно добавил.

 

– Знаешь, Саня, для меня крематория трубы

Как кисти в руках художника.

То, что я вместо красок использую трупы…

Короче, можешь считать это перформансом.

 

Через пару часов, сказав ему «пока»,

Я ехал домой, на свою территорию.

Я ехал и думал, рассматривая облака

Хорошие художники работают в крематориях.

 

 

Итак, шалман. Затылок бритый

застыл смиренно в очереди. Пиво

на разлив. Копчёные бычки.

Блондинка из френд-ленты друга

Молчит мимо меня, как ненаписанная кем-то фуга

Запрятавшись за тёмные очки.

 

Но Бог с ней. Пусть молчит.

В конечном счёте,

слова сегодня не в зачёт.

Костяшками отстукиваю троеточия,

по пластику. По барабану всё.

 

Опушка города, где жизнь до половины,

где заблудился в сумрачном лесу…

Пятиэтажного подполья паутина

В котором не забудут мать родную

 

В котором жизнь под трамадолом как картинка.

Любэ. Общага женская. Короче…

Не так всё. Пиво. Горсть бычков. Блондинка.

Которая сидит к тому же молча.

 

 

Улица, длинная как питон

Через весь город вела меня к дому

В наркозависимый микрорайон

Где живут покимоны

 

Где местная хроника,

Как репортажи

Три ночи Гоголя,

Четыре дня Гаршина

 

Где старушки дилеры

С пёсьими лицами

Район делают

Наркозависимым

 

Глаза у этой –

С окружной проститутки

Пустые и светлые              

Как окна маршрутки

                        Последней