Двух пушкиных, двух рабов подарила мне новая власть: о, чернокожий русский язык, к чьим бы губам припасть? Хан Гирей любил снегирей, окружённый тройным эскортом, хан Гирей — гиревым занимался спортом, говорил: чем чаще сжигаешь Москву, тем краше горит Москва, чуешь, как растёт в глубину нефтяная сква? Так же чёрен я изнутри — от зубного в кровь порошка, снился мне общий единорог с головой ляшка. Двух рабов пытаю огнём: вот — Кавафис, а вот — Целан, кто из вас, чертей, замыслил побег, воскуряя план? Как по очереди они умирали на дуэли и в пьяной драке — подле чёрной речки-вонючки, в туберкулёзном бараке. Хан Гирей говорил, очищая луковицу от шелухи: в песне — самое главное — не кричать, в сексе — самое главное — не кончать. Если бы все поэты — не дописывали стихи.
Популярные стихи