Александр
Кабанов

Достоевский

Сквозь горящую рощу дождя, весь в 
     берёзовых щепках воды – 
я свернул на Сенную и спрятал топор под 
     ветровкой, 
память-память моя, заплетённая в две 
     бороды, 
легкомысленной пахла зубровкой. 
  
И когда в сорок пять ещё можно принять 
     пятьдесят, 
созерцая патруль, обходящий торговые 
     точки, – 
где колбасные звери, как будто 
     гирлянды, висят 
в натуральной своей оболочке. 
  
А проклюнется снег, что он скажет об 
     этой земле – 
по размеру следов, по окуркам в 
     вишнёвой помаде, 
эй, Раскольников-джан, поскорей 
     запрягай шевроле, 
видишь родину сзади? 
  
Чей спасительный свет, не желая ни 
     боли, ни зла, 
хирургической нитью торчит из 
     вселенского мрака, 
и старуха-процентщица тоже когда-то 
     была 
аспиранткой филфака.