Александр Кабанов

Александр Кабанов

Александр Кабанов

Родился в 1968 году в городе Херсоне – украинский поэт, живущий и работающий в Киеве, пишущий на русском языке.

Автор 10-ти книг стихотворений и многочисленных публикаций в журнальной и газетной периодике: «Новый мир», «Знамя», «Октябрь», «Континент», «Дружба народов», «Арион», «Новая газета», «Литературная газета» и др.

Лауреат «Русской премии», премии «Antologia» – за высшие достижения в современной поэзии,  премии журнала «Новый мир», Международной Волошинской премии и др.

Стихи Александра Кабанова переведены на: украинский, английский, немецкий, нидерландский,  финский, грузинский и др. языки. 

Александр Кабанов – главный редактор журнала о современной культуре «ШО», координатор Международного фестиваля поэзии «Киевские Лавры», один из основателей украинского слэма.

 

Фото: Павел Файнштейн

 

 Отплывающий

Едва ли не самая горячая тема сегодняшних литературных дискуссий – сетевое творчество. Явление сравнительно новое, со своими законами, со своими кумирами и пропагандистами, а главное – с могучей материальной базой в виде Интернета, доступного всем, кому не лень. Никогда не подозревал, что такое скромное явление семидесятых годов, как литературная студия – два-три десятка графоманов в душной комнатке при каком-нибудь Дворце Культуры имени двадцатипятилетия первого отечественного подшипника, под руководством утомленного халтурщика из Союза писателей СССР – благодаря чудесам информационных технологий и крушению коммунизма примет воистину вселенский размах и дорастёт до масштабов некоей всемирной стенгазеты неограниченного объема, в которой публиковать свои откровения можно самостоятельно, просто наклеивая их на неограниченное свободное место. 

Профессиональное творчество, которое тоже появляется в Сети, тонет в море претенциозной и самодовольной чуши. Впрочем, эта чушь обильно печатается и на бумаге – два графоманских мира переплетаются. И перепуганный читатель, бывает, приходит в натуральное отчаяние.

Тем отраднее всякий редкий раз, когда убеждаешься, что поэзия не умирает, что появляются новые замечательные имена – немногочисленные, как и полагается в нашем неторопливом Божьем мире. 

Одно из первых мест в этом ряду, несомненно, занимает Александр Кабанов.

Поэту повезло – в тридцать пять лет, накопив предостаточно жизненного и творческого опыта, он сохранил юношескую порывистость и отвагу, избавившись от детской спеси – или никогда не обладав ею? 

Его стихи энергичны. Современны. Благодарно опираются на наследие классиков. Смиренны и в то же время задиристы. И – на удивление пронзительны. 

Отчасти это достигается за счет примечательного сочетания самых что ни на есть сиюминутных примет двадцать первого века, со всеми его интернетами и ноутбуками, с тем, что раньше называлось вечными ценностями. Сосредоточься на временном – и выйдет самовлюблённый щенячий визг. Обратись исключительно к вечному – и получится анемичное символистское бормотание. Связать первое со вторым – одна из самых сложных и восхитительных задач для поэта. Надо сказать, что Кабанов решает её блестяще.

 

Сода и песок, сладкий сон сосны:
Не шумит огонь, не блестит топор,
Не построен дом на краю весны,
Не рождён ещё взяточник и вор.

Но уже сквозняк холодит висок,
И вокруг пейзаж – прям на полотно!
Под сосною спят сода и песок,
Как же им сказать, что они – окно?

 

Плохая химия (сода обычно не лежит в земле, а получается на заводе), но какая восхитительная поэзия! 

Впрочем, большинство стихотворений книги не столь прозрачно – это поток образов, нанизанный на некую невидимую логическую нить, а не привязанный к чеканной мысли или чётко очерченному событию. Я люблю такие стихи больше всего – ибо в них наиболее ярко проявляется магия поэзии, возможность выразить нечто, недоступное обыкновенному языку – да и другим видам искусства.

 

…что истина, когда – не признавая торга,
скрывала от меня и от тебя
слезинки вдохновенья и восторга
спецназовская маска бытия.

Оставь меня в саду на берегу колодца,
За пазухой Господней, в лебеде…
Где жжётся рукопись, где яростно живется
На Хлебникове и воде.

 

О чём это? Почему? Не знаю, и знать не хочу. Знаю только, что – дух захватывает. И думаешь – у каких первоклассных преподавателей учился наш поэт, вполне овладевший таинствами языка сакрального, направляющего на читателя не логическую посылку, а лишь некое облачко призрачного и таинственного смысла. 

При этом Кабанов вовсе не зануда. Он не стесняется петь на высокой ноте, когда поётся, а в других случаях – сам ослабляет пафос собственной речи то озорством, то ухмылкой, то полунепристойным словечком. Родина то поёт ему «дамасскими губами» – поразительный, кстати, образ! – то снится в виде «красивой крысы – Отчизны – с краской томатной на тонких губах».

Иной раз – вот парадокс – эта улыбка только усиливает пафос.

 

Мы озябшие дети, наследники птичьих кровей,
В проспиртованной Лете – ворованных режем коней.
Нам клопы о циклопах поют государственный гимн,
Нам в писательских жопах провозят в Москву героин…
...

Пусть охрипший трамвайчик на винт намотает судьбу,
Путь бутылочный мальчик сыграет «про ящик» в трубу!
Победили: ни зло, ни добро, ни любовь, ни стихи.
Просто – время пришло, и Господь – отпускает грехи.

Чтоб и далее плыть, на особенный свет вдалеке,
В одиночестве стыть, но теперь налегке, налегке.
Ускользая в зарю, до зарезу не зная о чём
Я тебе говорю, для чего укрываю плащом?

 

Как легким ветерком, веет от этих строк ранним Бродским – но Кабанову нечего стыдиться. Он не заимствует чужое, а как бы цитирует его для собственных целей. Да и от нобелевского лауреата он берёт не усталое всезнайство, которое пользуется сегодня столь высоким спросом, а волшебный холодок тревоги и беззащитности. 

Мир невозможно объяснить, с миром невозможно согласиться – не забудем, что эти стихи написаны в постиндустриальную эпоху, когда запас идеализма, накопленный человечеством, скудеет тем стремительнее, чем привлекательнее и обустроеннее становится внешняя, сугубо матерьяльная сторона нашей жизни.

 

…Над кармою, над Библией карманной,
над картою (больничною?) страны –
поэт – сплошное ухо тишины
с разбитой перепонкой барабанной.

 

Наш сын уснул. И ты, моя дотрога,
Курносую вселенную храня,
Не ведаешь, молчание – от Бога,
Но знаешь, что ребенок – от меня.

 

Мир остаётся прекрасным – и постижимым на единственно возможном языке. Языке высокой поэзии. Или любви, что одно и то же.

 

Бахыт Кенжеев

 

Послесловие к сборнику стихотворений «Крысолов»

(Издательство «Геликон Плюс», Санкт-Петербург, 2005)

 

Иронист с душою трагика

 Новая книги поэта-мифолога Александра Кабанова «Happy бездна to you» показала, что у поэзии Александра есть, на мой взгляд, выдающееся качество – он и всегда современен, и в меру классичен. Такой симбиоз культурных пластов происходит тогда, когда стихотворцы строят свою поэтику не на голом песке, а на прочном фундаменте разных традиций. У Кабанова порой не до конца понятно, шутит он – или говорит всерьёз. Я думаю, что и то, и другое. Впрочем, мы уже имеем классический опыт гоголевского «смеха сквозь невидимые миру слёзы». У Кабанова же этот гоголевский приём отточен до гротескового звучания.

 

* * *

 

Не лепо ли ны бяше, братие, начаты старыми словесы:

 

У первого украинского дракона были усы,

роскошные серебристые усы из загадочного металла,

говорили, что это – сплав сала и кровяной колбасы,

будто время по ним текло и кацапам в рот не попало.

 

Первого украинского дракона звали Тарас,

весь в чешуе и шипах по самую синюю морду,

эх, красавец-гермафродит, прародитель всех нас,

фамилия Тиранозавренко – опять входит в моду.

 

Представьте себе просторы ничейной страны,

звериные нравы, гнилой бессловесный морок,

и вот из драконьего чрева показались слоны,

пританцовывая и трубя «Семь-сорок».

 

А вслед за слонами – поддатые люди гурьбой,

в татуировках, похожих на вышиванки,

читаем драконью библию: «В начале был мордобой…

…запорожцы — это первые панки…»

 

Через абзац: «Когда священный дракон издох,

и взошли над ним звезда Кобзарь и звезда Сердючка,

и укрыл его украинский народный мох,

заискрилась лагерная “колючка”,

 

в поминальный венок вплелась по*бень-трава,

потянулись вражьи руки к драконьим лапам…»

Далее – неразборчиво, так и заканчивается глава

из Послания к жидам и кацапам.

 

Само название книги Кабанова «Happy бездна to you» «венчает» такие разноплановые вещи, как бездна и день рождения, но из словесной игры порой высекаются совершенно иные смыслы, так что это уже и не игра вовсе, а, как говорят совсем маленькие дети, «игла». И поэт умудряется вдеть в игольное ушко свою путеводную нить. Кабанов-мифотворец, Кабанов-фантасмагор, Кабанов-эквилибрист – это всё один и тот же человек, щедро одарённый от природы. Александр Кабанов, как типичные Весы, всегда в меру дипломатичен, практически никогда и ни с кем, за редчайшим исключением, не ссорится. Он – объединяющая фигура в русской поэзии, что тоже – большая редкость.

Мне кажется, в ряде стихотворений Александру Кабанову с блеском удалось придать ироническому повествованию трагическое звучание и не утратить при этом чувства меры. Особенно хорошо это заметно в стихотворении о голодоморе. Воистину, он, как эквилибрист, прошёлся на большой высоте по туго натянутому канату – и смог устоять. Показательно, что Александр никогда не шоуменствует в своих выступлениях, хотя и является одним из родоначальников турниров поэтического слэма.

Я долго вспоминал, с чем же можно связать это название – «Happy бездна to you». И вспомнил. Оказывается, подобные элементы чёрного юмора были у Владимира Высоцкого. «Тут сорвался вниз – но успел сказать: “Ах, какая же ты близкая и ласковая, альпинистка моя, скалолазка моя. Мы теперь с тобой одной веревкой связаны”». Я думаю, что такие нетривиальные приёмы, как гротеск или трагифарс, добавляют поэтике Александра Кабанова, как минимум, ещё одно измерение.

И, конечно, вскоре нас ждут новые публикации этого замечательного и плодовитого автора. 

 

Александр Карпенко

 

2012 – 2013

Творчество

Подборки стихотворений

Комментарии