Артем Слонимский

Каждый раз, когда солнце склоняется к декабрю,
И к исходу движется календарный год,
Хочется дать кому-нибудь интервью...
Но никто не берёт.

А когда январь разгорается, как камин,
И грядет с востока тот, кто всегда грядет:
«Люди! Идите ко мне!» — говорю я им...
Но никто не идёт.

— мы ведь боги еще?
— ныне и присно — боги!
 
ни бандерлоги, ни президенты, ни короли...
читая газеты, исправно платя налоги,
истинно — боги, сущие на земли.
питаемся дымом, даже, порой, пророчим,—
пророчества наши чаще идут в утиль —
мы называем друг друга смиренно — "отче",
пусть и без "авва", но тоже — высокий штиль.
 
на рынке меня обманули вчера со сдачей,
сын годовалый впервые сел на горшок...
но боги смотрят на это как-то совсем иначе,
вращая планету с запада на восток.
 
видел вчера двух богов у ворот больницы,
под руку шли, лет семидесяти пяти,
такие простые, такие земные лица —
до них олимпийцам расти еще и расти!
 
но есть и другие боги, из букв составляя слоги,
пишут про то как в детстве топили они котят,
и боги эти страдают, ужасно страдают боги,
но сублимируют боги, проще сказать — творят!
 
а после уходят боги,  вкусив неземную пищу,
благословив домашних и потрепав кота,
и в блогах-скрижалях боги самозабвенно пишут
какие-нибудь  божественные  слова!

мне приснилась ты
ты вошла в комнату
в чем-то праздничном
ты начала что-то говорить
а какие-то незнакомые люди отвечали тебе
я подошёл к тебе вплотную и посмотрел на твоё лицо
обычно во сне черты лица плохо различимы
просто знаешь кто это
чьё это лицо
но тут все было отчетливо
левая половина лица безвольно обвисла
левый глаз был залит кровью
поняв что это инсульт
я начал судорожно тыкать в экран смартфона
но не мог позвонить в скорую
я никогда во сне не могу никуда дозвониться
— у тебя инсульт теперь наша жизнь изменится —
сказал я как можно спокойнее
но ты продолжала обсуждать что-то
в чем-то убеждать тех людей
неизвестно каким образом оказавшихся в нашей квартире
не обращавших внимания ни на твоё лицо ни на мои слова
я был действительно спокоен
потому что так и должно было быть

"Тише, тише, уж близок час мщенья!
Недостоин он снисхождения."

"Риголетто"

И они продолжали, и речь их была горяча,
Обвиняли, кричали, хотели чтоб я замолчал.

А потом заявили:
— Послушай, ведь ты не поэт,
Ты не чувствуешь время, текущее через ладони,
Ты с бессонницей путаешь термин "французский сонет",
Не бываешь счастливым, не знаешь ни смерти, ни боли.

И неясно, каким еще ветром тебя занесло:
То ли нам в наказанье, а может быть просто — назло.

В общем, зря ты, убогий, пред ясные очи вельмож
Средь веселья явился, обрезав течение тоста...
Убирайся, несчастный, поверь, ты ее не найдешь, —
Говорили мне хором Марулло, Чепрано и Борса...

Я не помню, кого я искал: то ль себя, то ли дочь...
Неужели опять будет бить по ушам "Cortigiani"?
И меня убедили, и я им поклялся точь-в-точь
Той же клятвой, которой и мне обещали:

Я вернусь сюда снова, сюда же, но только потом,
В тот же день, я не буду менять ничего ни на йоту.
Нынче что у нас, пятница? Я пропою петухом,
Разбужу домочадцев и просто пойду на работу.

Я ее не найду и себя не найду — ничего,
Но я снова начну этот день с пустоты и газеты.
А ладони вспотеют от времени, и головой
(Ну хотя бы макушкой)
Я дотянусь до поэта..

— Я вернусь или нет?
— Послушай, приятель, забей,
День сегодня не тот: моросит, и, пожалуй, прохладно...
Растекаясь по меди, кончается звук на трубе,
Некролог возвращению — нот партитурная стадность.

Между зрачком и ресницей бьется моя слеза,
Хочет брызнуть наружу, но я держусь...
Мне порою кажется — я уже все сказал,
И теперь лишь сказанное сторожу.

И брожу, как сторож кладбищенский средь могил,
Где на каждом надгробье изображен мой стих.
То ограду поправлю, то положу настил:
Проявляю заботу всяческую о них.

Сюда не придёт никто: ни друзья мои, ни враги,
Мертвая тишина, вакуума мертвей...
Из всех возможных звуков вьется среди могил
Эхо моих шагов, затухая в сухой траве.

Но и погост не вечен. Из мертвых забытых слов,
Из перегнивших строк, словно воскресший Бог,
Руша могильный мрак, смерти и мне назло,
Трепещут чужие слова. Радостные, как вздох.