Сергей Божко

В речном трамвае номер три
сиденья серые и красные,
обшивка старая внутри,
компостеры ракообразные.
Словацкий маленький паром,
с одной красивой пассажиркой,
сигналит якорным звонком
на остановке возле цирка.
Плывёт к базарам и церквям
по змеевидному маршруту,
швартуется к рабочим дням
всего какую-то минуту.
У девушки бисквитный торт
укрыл открытые колени,
коробка торта подаёт
на платье розовые тени.
Передавая за проезд,
все уважительно кивают
на лампочки свободных мест,
идут, гуляют по трамваю.

Обнимает ничья собака.
На карманы штампует следы
чёрной глиной охранного знака
или поисками еды.
Исчезает ничейный город
из ушей, из надмирных звёзд.
У собаки картонный короб,
запесочный картонный нос.

Прыгают камни в зоне обстрела,
серые камни, рыжие сбоку.
Правильно группируется тело,
мысленно выжидая тревогу.

Будет затишье, мирные дали
и воплощение старой картины,
как закрывают подсолнухи марлей
трудолюбивые простолюдины.

Вжились привычкой тяжёлые звуки
происхождения выдоха-вдоха.
Чтобы спокойствием вылечить руки
мало Ван Гога, мало Ван Гога.

Едоки картофеля,
белые анфас;
угольного профиля
возле мягких глаз.

Горные комбайны
вырубили шов
сажи океана
для тепла домов.

На портретах в лаке
похвала труду,
наградные знаки
за любовь в аду.

Обмотав портянки,
натянув сапог,
ровные осанки
ходят через смог.

Под землёй Египет,
графика и мел,
солнце, пирамиды,
изо лба прицел.

На лопатах профи
в трюме корабля.
Кушают картофель
едоки угля.

В коммунальной квартире прошла перестройка:
одинарная капсула, двухместная койка,
из окна вид на замок, судоходная Мойка,
запасная дорога для променада.
Ксю смеётся фонтанами Летнего сада.
За любовь нам подарят стакан лимонада.

Под ногами телефон экскурсий на крыши.
Отправляемся целенаправленно в книжный,
много ходим, читаем названия, крыжим.
Ксю сияет фонтанами Летнего сада!
Мы привыкли жить радостно и благодарно.
Наши тени на солнце петербургских фасадов.