Анастасия Бойцова

Что за поезд придет?

У. Джей Смит

Как по скатерти вод без ажурной резьбы,

Не ища никого, разве только - забыть,

Разве только – забыться на вольном плаву

Сквозь шуршание шин, сквозь речную траву,

Сквозь огни – и вдыхать этот сонный абсент

Из бензина и водорослей на косе,

Из дыханья асфальта и плоти реки...

А напившись, одною рукой опрокинь

Фонари и закат на зеркальную тень,

Мановеньем мазка размешай, и затем

Наклонись и высматривай, взоры вперив

В эту чашу за порванным краем перил:

Чье лицо проступает на скатерти вод...

«Что за поезд придет?»

Разве знали мы, о чем просили,

На морских лелеемы равнинах?

Смилуйся, о Господи! Верни нам

Хвостовой плавник зелено-синий!

Осуши и благостно, и горько

Слезы дочерей твоих скуластых.

Господи! Верни нам наши ласты;

Ноги - это словно по иголкам!

Разве знали мы, о чем роптали,

Следуя за пенною кормою?

Господи! Верни нам наше море,

Воздух обжигает нам гортани.

Возврати нам жабры, что прорезал,

Господи! Зачем ты нас послушал?

Слишком дорога нам эта суша -

Как по раскаленному железу!

Мы забыли, что рвалось и пело,

Что через себя переступило...

Возврати нам в грудь морскую пену.

Сердце - это слишком нестерпимо.

Я, как слеза, у Тебя на реснице колеблясь,

Знаю, что скоро скользну по усталым щекам.

Дай же мне только успеть на последний троллейбус,

Тот, что скучает в ночи по своим седокам.

Мы - талисманы, которыми Ты окольцован,

Ты нас роняешь, когда мы не слишком прочны.

Дай же нам только успеть на последний, бессонный,

Самый бессонный из всех непутевых ночных...

Мы обязательно встретимся, серый мечтатель,

Где-то давно растерявший свои номера, -

Тот, чей маршрут, начинаясь на Старом Арбате,

Нас на Васильевский остров ведет умирать.

Где-то в проулках, глаза добродушные вперив

В темные окна, слоняется сонный чудак...

Пусть же они оборвутся за ним, а не перед, -

Нашей судьбы перетертые сплошь провода.

То умолять об отсрочке, то думать - скорей бы! -

Зная, что разница, в сущности, невелика:

Только бы, только успеть на последний троллейбус,

Чьи провода исчезают в ночных облаках.

Отпусти. Я уйду холодком по спине.

Я оставлю круги на воде.

Отпусти меня в город, которого нет,

И которым нельзя овладеть

Ни подкопом, ни подкупом. Где - ни дворцов,

Ни казармы, и нет площадей.

Отпусти меня в город, который не сон,

Надо только узнать ещё - где.

Если кто-то захочет тебя променять

На почти нестерпимый восторг,

Отпусти его в город, к летящим коням

На изогнутых шеях мостов,

Где зубчатые башни кичатся родством

С облаками в небесных зыбях...

Отпусти меня в город, который не твой,

И в котором не будет тебя!

Отпусти меня в город недолгих дождей,

От которых заходится дух,

Отпусти меня в город, который не здесь.

Отпусти. Всё равно я уйду.

Отпусти меня в город узорных камней,

На которых - мой собственный стих...

Но сперва отпусти мою душу ко мне.

Отпусти её в город, которого нет!

Я уйду. Только ты отпусти...

Я люблю Вас. Я творю Вас.

Вашу яростную юность,

Ваши бешеные взоры

И немыслимый табак.

Я люблю Вас. Я пишу Вас.

Вашу твердость, Вашу шумность

Величавую – грозою! –

Без усмешки на губах.

Я пишу – куда же денусь! –

Вашу мудрость, Вашу дерзость,

Ваши дымные палаты,

Громкий гнев и тихий смех,

Я творю, от ноши горбясь,

Вашу боль и Вашу гордость,

Беспощадную расплату

За такое «быть» и «сметь».

Я люблю Вас каждой строчкой

(Не сердитесь – я нарочно!)

Вашу вольную широкость,

Вашу волю и азарт.

Я творю Вас как умею

(О, как мало! Рыб немее!)

Вашу бороду (пророка!)

И запавшие глаза.

Я люблю Вас. Это срочно.

Это строчно и бесстрочно,

И бессрочно, и отмене

Приговор не подлежит.

Я люблю Вас. Это хуже.

Это дружба. Больше дружбы.

Я творю Вас – все, что смею, -

И жива, покуда жив.