Подборка стихов, участвующая в конкурсе «45-й калибр – 2020»

Ольга Флярковская-Левкина

Россия, Москва


Моя улица

Февральское небо белёсо,
В разрывах – огонь синевы.
Полощутся чёрные космы
Не стиснутой льдами Москвы.
Распахнуты лапища клёнов –
С коры их дождями не смыть
Отметин, ветрами дублённых,
Попавших в прожектор весны.
По Ватину в горочку – круто!
Шагай же, душа с тебя вон!
Какие живые минуты –
Афонский серебряный звон!
Пусть прошлое тихой Гончарной
Укрыто фасадным новьём,
По маленькой чарке за чары
Весенние выпьем вдвоём!
За то, что порог этот тяжкий
Ещё нам дано одолеть,
За то, что последней рубашкой
Покуда не делится смерть.
За то, что рябинные бусы
Склевали дотла воробьи,
За то, что чудесного вкуса,
Никола, просфорки твои!
За то, что забав моих детских
Исчезнувший в памяти след,
Мой двор, ты упрятал, как в сердце,
Под этот растаявший снег!
 


Рио-Рита

 

Зацветает заячья капуста,
Спорит с ветром белый первоцвет.
Сил у здешних бабушек негусто,
А дедов давно на свете нет.

Нынче за раздатчицу – Танюша,
Завтра в смену – Клава-каланча.
Нынче не спеши, спокойно кушай,
Не ругнут в столовой сгоряча.

Здесь добавки – редко кто попросит,
Но мечтать над кашей здоровы
Марь Иванна, Капа, тётя Зося –
Три пансионерки, три вдовы.

Русская, хохлушка и еврейка –
Три соседки, словно до-ре-ми,
Три листа иссохших, серых шейки,
Боль войны хлебнувшие детьми.

У одной отец пропал под Клином.
У другой – закрыл бойца в обстрел.
Третий – в синем небе над Берлином
Чёрной свечкой, падая, сгорел.

В День Победы – торт, кино, тюльпаны.
На ночь – корвалол и капотен.
Слёзы хохотушки Марь Иванны...   
Три кровати с тумбами у стен.

Каждый день – один огромный праздник.
Разговоры близкими полны...
– Правнук тёти Зоси – вот проказник!
– Только б им не выпало  войны...

На троих у корпуса скамейка.
– Надо жить, девчата, хоть умри!
Русская, хохлушка и еврейка.
Звуки довоенной «Рио-Ри...»

 


Отцу


Я ныряю в комнату твою,
Словно утка с льдины – в полынью,
В мир вещей, живущих в тишине.
Образ этой комнаты – во мне.

Твой домашний войлочный пиджак
На привычном месте – добрый знак.
А из белой рамы на меня
Смотрит мама в отблесках огня.

Мама на Монмартре (месяц, год).
Тот художник был моделью горд...
Твой рояль... он губы сжав, молчит.
Дождь в окно мелодию стучит.

Стол рабочий ждёт знакомых рук,
Над бумагой нотной – лампы круг,
И глядят задумчиво со стен
Пушкин, Шостакович и Шопен.

Я вхожу со шлейфом суеты.
Заливаю каждый раз цветы.
Я хочу понять: а где же ты,
Папочка?


Стихи о первой любви

Школа потихоньку замолкает –
Кончился февральский трудный день.
Вытянули вечера лекала
В лужи опрокинутую тень.

В классах знойно, греют батареи,
Как в гриппозном синем январе.
Скомканный Ерохиным Андреем,
Лист тетрадный корчится в ведре.

Сердце, навсегда ли ты разбито?
Но с утра померкнул белый свет.
Новенькая в классе, карменсита,
Молча отодвинула портрет.

Он не знал: смеяться или плакать?
Нагрубил химичке сгоряча...
Полз трамвай, и серенькая слякоть
Покрывала площадь Ильича.

Храм чернеет с голой колокольней –
Будущий эскиз в карандаше.
В первый раз так яростно и больно,
Так светло и тяжко на душе.


Михаилу Всеволодивичу Анищенко-Шелехметскому


Так и жил бы... Снег сгребал у дома,
Пса кормил, топил стихами печь,
Но его ресниц коснулась дрёма
И застыла жизнь, а, значит, речь.
Он не понял: что это такое,
Отчего красавица река
В забытье смертельного покоя
Будто слёзы вытерла с виска?
Вспомнилось, как брёл весенним лугом,
Как туман сцеловывал зарю.
Та река была ему подругой,
Всё звала к закату-алтарю!
Ревновала, вечная, к Татьяне –
К женщине, с глазами – как рассвет.
Вёдра двое ставили на камни,
Но волной её смывало след.
Он потом и плакал, и томился,
И бросал бутылку в лопухи.
Но к нему на белые страницы
Прилетали вещие стихи.
Он писал о мгле шестой палаты,
Он писал о Родине во зле,
Он ходил, небритый и патлатый,
По любимой брошенной земле.
...В темноте на стёкла давит ветер,
В белых рясах кружит небосвод.
Жил да был один поэт на свете.

А теперь поэзия живёт.


Перейти к странице конкурса «45-й калибр – 2020»