Подборка стихов, участвующая в конкурсе «45-й калибр – 2020»

Владимир Авцен

Германия, Вупперталь


Я КОРМЛЮ ГОЛУБЕЙ

 

В Германии кормление городских голубей,

мягко говоря, не приветствуется

 

Здравствуй, брат-воробей,

мой салют вам, синички-сестрички!

Я кормлю голубей

по оставшейся с детства привычке.

У чужих сизарей

до смешного знакомые лица…

Не элитных кровей

обзываемых «грязною птицей»,

возлюбивших страну,

где в фаворе и звери, и гады,

им не то чтоб войну

объявили, но явно не рады.

Ты прости, воробей,

без обид, дорогая синица, –

я кормлю голубей,

им труднее, чем вам, прокормиться.

Да, природа – не храм,

да, спасти всех – надежда пустая.

Но когда по утрам

за окном голубиная стая…


МАНТРА ОТ РАЗЛУКИ

 

Когда из горла рвётся слово,

наотмашь бей, рази, круши,

но угли  жгущие былого

не вороши, не вороши…

 

Нет в мире ничего, поверь мне,

коварней слова «никогда!»,

ты на прощанье хлопнешь дверью

не навсегда, не навсегда…

 

Но ты не веришь мне и рубишь

наш узел… Что ж, давай, руби!

Но если всё-таки разлюбишь –

не разлюби, не разлюби…

 


ПОЖЕЛАНИЕ

…Не диво,
что в награду мне за такие речи
своих ног никто не кладет на плечи.

И. Бродский

 

Пока душа трепещет в теле,
пока рассвет теснит закат,
пока совсем не одряхлели,
тела, что взяты напрокат,
пока о нас клубятся сплетни,
завистникам тараня слух,
пока не прокричал последний,
не клюнул жареный петух, -
драгие девы, не за речи
(словам, увы, цена пятак)
кладите ноги нам на плечи
за ни за что, за просто так…

 


ДЯДЯ

Наш дядя самых честных правил,

когда не в шутку занемог,

воспоминания оставил

и лучше выдумать не мог…

Внедряя партии заботу

наш дядя жилистый, как вол,

с интеллигентами работу

по перевоспитанью вёл.

О нет, ни дыбой, ни кнутами,

ни лампой, ни лишеньем сна

их, слово чести, не пытали –

помягче были времена.

Трусливых дядя брал на пушку,

а понастырнее мудил

он на экскурсию в психушку

доброжелательно водил.

И там у дядиных ведомых

вставали волосы стоймя.

Домой вернувшись из дурдома

и дрожь коленную уймя,

одни меняли убежденья,

поворотив по ветру нос,

другие, будто в наважденье,

садились тут же за донос.

(В эпистолярных тех стараньях

народу прело до хрена –

в правдивых дядиных писаньях

такие всплыли имена...)

Но были третьи. Их немного,

чьё горе, точно, от ума,

кому извечная дорога –

психушка, ссылка и тюрьма,

кому навеки сердце ранил

Отечества родимый смог.

Наш дядя самых честных правил,

но лучших выправить не смог…

 


ВОРОНА

Если буду жив (ЕБЖ).  

Лев Толстой

 

– Кар-р-р! – прокаркала ворона. –

Вот вам, гр-р-решники, кор-р-рона,

ждёт вас всех вселенский мор-р-р!

Я сказал ей: Nevermore!

 

Да, царят печаль и страх

на шести материках.

Да, согласен, что покуда

с этой дрянью – дело худо.

Но чтоб всех нас под топор?

Не дождёшься! Nevermore!

 

С хворью борются китайцы,

африканцы и ямайцы,

русским встретить удалось

без родимого «авось».

Бьются с нею итальянцы,

и испанцы, и голландцы,

немцы и американцы

чинят вирусу отпор.

Да, с потерями, конечно,

что прискорбно, но что б вечно

это длилось?  Nevermore!

 

Я прошу у тех прощенья

стран, которых не назвал –

мне пора в стихотворенье

вставить радужный финал.

Есть надежда, что евреи,

«хитрецы» и «прохиндеи»,

отодвинут Страшный суд –

разработав панацеи,

исхитрившись, мир спасут.

И за это все к евреям,

станут чуточку добрее.

Впрочем, это – перебор…

К ним добрее?  Nevermore!

P.S.

Мысли об Армагедоне,

что поведал я вороне,

не пришлись ей по душе,

и она, взмахнув крылами,

затерялась за холмами.

Ну а я навеки с вами,

брат-читатель! ЕБЖ…

 


Перейти к странице конкурса «45-й калибр – 2020»