Валерий Сорокин

Я 175 тысяч лет убегал от покладистой тьмы. Но оковы пространства держали меня на цепях.Так удавка держит наше бессилье за горло вопящей вины... Но сделана ставка- и вот уже брошены звёзды как кости на стол казино а я только шарик в рулетке.И я замыкаю звено кем-то избранных цифр. Но выпал космический риф... И сердце пробито моё- я падаю словно плевок из горящего чрева и космос ко мне тянет лапы как-будто зверьё и справа и слева. Я 175 тысяч лет не сгорал а отсвечивал тьму- я комкал её подминая дырявой подошвой- я эхо того кто кричал:"Проведите меня к нему"... И падал с закатом в волну оловянной ложкой. 175 тысяч лет-от звонка до звонка- ни много ни мало-согласье миров во вселенной... А жизнь зародилась(я помню)всего от пинка под дых океану с его афродитною пеной.

Следы. На всём следы. Рисую мир шагами. Цепочками следов расписываю жизнь, придуманную мной, как вычурный орнамент - восторженной души ещё один каприз. Легки мазки следов. Как мастер - быстрой кистью я оставляю след на старом полотне из тысячи шагов, где каждый шаг - есть выстрел в мой бутафорный мир - разросшийся во мне. Палитра из следов. Разнообразье красок. Пейзаж чужих шагов. Уютный колорит. И только ночь, как тать, замазывает ваксой истоптанных дорог сердечный алкоритм.

Был запах буквы “ Ф ”. Лохмотья серых будней прикрыть пытались срам похмельных четвергов лежала голова селёдочная в студне и упражнялась ночь в сложении стихов и выкатив зрачок как висельник небесный бросая на лицо гримасы жёлтый смех качалась за окном покинутой невестой бесстыжая луна отведавшая грех. И жёлтые дома на жёлтом смехопаде в желтеющей листве стирая каблуки ловили жёлтый смех причастные к обряду похмельного глотка стоградусной строки и обжигая ею жаждущее чрево глотая вновь и вновь кипящую смолу я будто бы сквозь жизнь шагнуть стараюсь левой шагаю но опять опять иду к столу где запах буквы “ ф ” похожей на распятье зависнув над столом качается во мгле где белые листы как вечное проклятье преследуют меня по всей по всей земле. И только жёлтый смех подброшенной монеты в лохмотьях серых дней в дыхании ночном пробьётся вдруг цветком угасшей сигареты обугленной как тополь за окном.

Пейзаж уныл. Дорога в горизонт увязла и не ищет продолженья. И чёткий кадр всего лишь эпизод, обрезаный инерцией движенья. Пейзаж не строг и линия ясна- коралл усохший дерева на взлёте... И зыбок мир. И ощущенье сна без адреса, без имени, без плоти. Таков пейзаж. Дорога.Небо. Даль. И дерева раскрытые обьятья... (Но всё же,право, мне немного жаль у голых веток краденного платья).

Когда обрывают звонки и ломаются ручки дверей И жёлтая слизь облаков на балконных перилах Срывается вниз превращая затылки людей На яркие кляксы красивые словно чернила Из сломанной ручки запачкавшей чей-то карман- Растёкшихся крысой бегущей куда-то наружу Где как оказалось не сахар а белый бедлам Переходящий невольно в февральскую стужу И ветер совсем не попутчик а с фиксой злодей Берущий за фалды и медленно всех раздевающий Банально и трезво под взглядом ночных фонарей Давно равнодушных ко всем и к размеренно тающей На нервных щеках не снежка а плевка февраля Что плыл по границе покоя и связывал лица И вялой улиткой свой след оставлял будто для Замёрзших прохожих что могут в часах заблудиться Тогда и наступит весна