Марина Полякова

Еще вчера мой  город спал под снегом.
И вдруг сегодня, быстро, не спросясь,
пришла весна! Сосульки с крыши – хрясь!
Сверкают лужи, считывая небо,
троллейбусы разбрызгивают грязь.

Подумаешь – ну, слякотно, ну, мокро...
но радостно, светло! (и смех, и грех),
улыбки расцветают без помех,
гуляют зайцы солнечные в окнах,
съедая бликом потемневший снег.

А город стелет улицы под солнцем,
и льёт ручьями, тротуарам встык,
орущий кот уже слегка охрип..
И, видимо, зима совсем сдаётся,
коль, улыбаясь, тает снеговик.

Не молчи. На минутку прерви тишину,
хватит осень листать, замерев на балконе.
Хочешь, я на окне нарисую весну,
чтобы спрятаться нам от хандры межсезонья?

И неважно, что там, за «стеклянной» весной,
упокоится осень, и грянут метели,
я хочу, чтобы ты отогрелась со мной,
чтобы просто в тебе снова птицы запели.

Не молчи, я прошу! Но закрыто окно,
в нарисованных травах ни проку, ни толку…
ты молчишь, а в душе пустота и темно,
и весна рассыпается вмиг на осколки.

         Капучино – это влюбленность. Сначала терпко, потом сладко и легко,
         а на поверку – все та же жизнь.

         Но моменты, когда сладко и терпко – самые лучшие.   
                Макс Фрай «Кофейная книга»
 

 
просто русский мужик,
и никак не испанский мачо…
просто мой, просто ,
что ни на есть, мужчина.
да и я не из «Декамерона» Бокаччо –
я лишь слабая женщина,
со слабостью к капучино,

к пышной пенности облаков
в перехлёстах с индиго,
к поцелуям со вкусом
сладко-жгучей «терновки»,
к пальцам дерзким,
сулящим опять интригу,
в бельевых веригах снующих ловко…


за окном жара или снег –
это всё детали…
делим поровну
терпкость бессонной ночи.
просто, к счастью,
мы в этой жизни с тобой совпали,
безусловно и навсегда, бессрочно.

Странная нынче зима —
серо и голо,
словно бездонный карман
осень вспорола:
сеет и сеет дождём
в скверах и парках,
бедный Мороз под зонтом
носит подарки.
И всё равно в Новый год
верится в сказку —
ветер-ищейка найдёт
нужную краску,
щётку пожухлой травы
выбелит снегом,
и по сырым мостовым
дунет с разбегу,
лентой позёмок лихих
засерпантинит,
а на скамейках пустых
выложит иней…
По-дирижёрски взмахнёт
снежною веткой!
и приморозит бельё
вместе с прищепкой…

Скажите: кто выдумал утро?
Мобильника трель почему-то
звучит, как авральный набат.
И зная, что в зеркало взгляд,
где будет «ни кожи, ни рожи»,
тебя не обрадует… всё же
чирикает мысль воробьём –
а ну-ка, подъём!

Стоишь, просыпаясь, под душем,
а что-то заботливой клушей
кудахчет: быстрее давай!
И вот уже в чашечке чай
(а может быть, кофе с корицей)
и тост. Но уже не сидится,
а в мыслях, как в стае гагар,
крикливый базар.

И вовсе неважно, откуда,
приходит условное чудо –
ты тянешь истории нить.
За окнами фоном звенит
пташиная братия хором
под вечным кошачьим хоррором…
и вновь растворяется день
в стихах словно тень.

Вот так, в суете бестолковой,
как проблеск – мелькнувшее слово,
и краски, и парочка нот…
хватаешь потёртый блокнот,
забыв интернет с ноутбуком,
и в ритме капельного стука
бежит по листу карандаш –
дай Бог, чтоб не блажь!