Алексей Баклан

Самолётик не сложил -
лист зазря испорчен.
Ленинградский старожил
с возрастом неточен:
недогнул, недоглядел,
да и к чёрту это -
для незавершённых дел
позже будет лето,
будет скрежет, будет мрак
вечного покоя.
Если что-нибудь не так -
сделаю другое.
Если жизнь не удалась -
удали, не думай:
ни тебе ни первый класс,
институт угрюмый.
Мойка, выходы на лёд,
чёрная ограда.
Не сложился самолёт -
значит, и не надо.

Станешь ли мне сестрой
в нашей недолготе ?
И Ленинград с тобой,
снежен и неодет.
И Петербург во мне,
впрыснутый под язык -
вмёрзших под лёд камней,
сумрачной белизны.
Эта игла остра,
кожу сшивает нить.
Не уходи, сестра.
Некуда уходить.

Давай теперь в режиме тишины
ловить всё то, что неподвластно слову,
смотреть с воображаемых вершин
на ленинград, предутренне-лиловый,

рубиновую снежную москву
и что помельче - новгороды, твери.
И думать друг за друга: не тоскуй,
и друг за друга ничему не верить.

Давай молчать об осени внутри,
листве, на солнце акварельно-алой,
летящей в стеклах тлеющих витрин,
застывшей в отражении каналов.

Давай молчать о сказанных словах
и этими словами сотворённом.
О том, в чём я останусь виноват.
Балтийском ветре, рвущем и солёном.

О чём угодно - лишь бы тишина,
молчания связующая сила.
О том, что смерть была предрешена,
но отступила, видишь. Отступила.

"А упрямая лоза всё ещё жива"
Александр Рейтер

Доживи этот март, и останется максимум треть:
постареть и застыть под чугунной лозой винограда.
Мы умели терпеть, мы сумеем достойно сгореть
в ленинградской симфонии снежного летнего садо.
От терзаний пустых к осознанию как таковой
непридуманной боли, доступной имеющим право.
Мы ещё будем петь, мы дворами пойдём к Моховой
и напьёмся до одури терпкой невкусной отравы.
Мы ещё будем жить, вспоминая, что было не так.
Ничего не исправим, не выбросим, не пожалеем.
Мы поедем домой на трамвае с табличкою "В парк".
Мы поедем. Поедем. И нет ничего тяжелее.

Апрель аптечен априори,
когда вдыхается с трудом.
Моё игрушечное море
напоминает джин со льдом.

Когда озноб весны колотит,
то чем его перебороть?
Не отречением от плоти,
но умерщвляя эту плоть.

Когда становишься старее,
не понимая, что за чёрт,
когда ни ямбы, ни хореи
не принимаются в зачёт -

всё это вовсе не смертельно,
чего ты носишься с тоской?
Как от Финбана до Удельной
без остановки на Ланской.