Наталья Толбатова

***

Когда враги без боя не сдаются,

Завистников слышнее голоса,

Со мною неизменно остаются

Поэзия, семья и небеса.

Когда я близких и друзей теряю,

Не выдохнутый крик ломает грудь,

«SILENTIUM» я Тютчева читаю

И легче мне становится чуть-чуть.

Когда я сомневаюсь, что любима,

И не понятно, для чего живу,

Тогда тепло семьи необходимо,

Чтоб удержать заботой на плаву.

Когда ужасны времена и нравы,

И впору по миру отправиться с  сумой,

Я падаю в нескошенные травы,

И только небо властно надо мной.

А власть имущие над золотом трясутся,

Пригревшись  у фортуны колеса…

Проходит всё. Навеки остаются

Поэзия, семья и небеса.

Иван-чай

Иван-чаем старые деревни

Зарастают до убогих крыш,

И лиловым пламенем объемлют

Горизонта трепетную тишь.

Здесь Иваны выходили в поле

Говорливой шумною толпой.

Звонко пели косы о раздолье

Утренней росистою порой.

И на этом поле деревенском,

Чтоб не пропустить фашистов рать

К древнему славянскому Смоленску,

Довелось Иванам умирать.

Здесь Иван Иванычи и Марьи

На себе тянули жизни воз.

- Потерпи, сынок, не вечны хмари,

Без войны-то выживем, небось.

Выжили, отстроились, запели,

Но какой-то ветер перемен,

Что сродни февральской злой метели,

Выдул в город из родимых стен

Всех Иванов молодых, плечистых

Как-то разом, словно невзначай…

В деревнях измученных российских

Нет Иванов, только иван-чай…

Бумажный змей

Подари мне бумажного змея,

Их сейчас вдоль дорог продают.

Я поднять его в небо сумею,

Опостылел  квартирный уют.

Понесусь по цветистому лугу,

Будет змей о свободе молить,

Одуванчиков белую вьюгу

Я смогу на бегу сотворить.

Рвется змей, словно вольная птица…

Что оставил он там за чертой

Горизонта? Ах, как насладиться

Я хотела бы с ним высотой.

Но уже в облаках не витаю,

Нет на сердце былого огня.

Змей бумажный, лети, – отпускаю,

Полетай в вышине за меня.

Ах, бескрылые, вы не грустите,

О несбыточном можно мечтать,

И хотя бы, как я, отпустите

Тех, кто хочет и может летать.

Четыре года

Четыре года горя, боли, смерти…

Четыре года голода и мук…

Не верится? Представьте и  поверьте!

Я знаю это  всё из первых рук.

Не день, не месяц, а четыре года!!!

Хотелось есть, хотелось просто жить…

Родители мои из той породы,

Кто самым малым может дорожить:

Чтоб не дрожать над каждой хлебной крошкой,

Чтобы отец был дома – не в бою,

Чтоб молока хватало даже кошке

И хату с фрицем не делить свою.

Четыре года! Слышите, четыре!

Идёт война, и как-то жизнь идёт.

И бабушка поклоны бьёт о мире,

Не верит похоронке – мужа ждёт.

Нет, не дождётся. Чуда не случится.

Случится только новая беда:

И молния, как огненная птица,

В дом залетит. Да, чёрная звезда.

Рассказывал отец: «Мы с маткой едем –

Я – старший, с ней и в поле, и в лесу –

А к нам навстречу – все в слезах соседи:

«Мужайся, Санька, дом сгорел в грозу».

Всплеснула мать руками сиротливо

И не спросила – выдохнула стон:

- А дети?

- Испугались, плачут. Живы!

-Ну, слава Богу.

                И на восток отвесила поклон».

И вы хотите, чтобы мы забыли?

И слёзы предков предали своих?

Не надо сказок нам! Свои мы знаем были!

Придётся – защитить сумеем их!

***

А если нет чего,

То мне уже не надо…

Довольно твоего

Взволнованного взгляда,

Дыханья у виска,

О пустяках шептанья,

Как в прежние века,

Альбомного признанья –

Открытки на Whats App

«Родная, с добрым утром!»,

Когда рассвет распят

В кресте окна. И смутным

Казался этот час…

Но брызнул свет экрана,

И всё ещё для нас

Не поздно и не рано!

Пожатье тёплых рук,

Надёжное плечо…

Поменьше бы разлук –

Чего желать ещё…

Ну, разве что дорог

Без гроз и камнепада,

А если нет чего,

То нам уже не надо…