Александр Перчиков

Я иду по вечерней улице .

Час собачников и собак.

У дороги фонарь сутулится ,

Вопросительный серый знак.

В час такой ничего не хочется ,

Лишь туда , где тепло и свет ,

Но идет за мной одиночество ,

Шаг за шагом , и дышит вслед.

По дороге – клочки бумажные ,

Фар сиянье и шелест шин.

Все не вспомнится что-то важное

В век компьютеров и машин.

И живут средь жары и холода ,

И мерцают , как маяки ,

В суетящемся море города

Одиночества островки.

Мы с тобой все никак не встретимся ,

И все уже меж нами мост ,

Даже если построим лестницу ,

Чтоб взобраться по ней до звезд.

Нас там встретит , презрев пророчества ,

И смешав наши сны и суть ,

Одуревший от одиночества ,

Неприкаянный Млечный Путь.

А так хотелось быть, а не казаться,

В рассветный час руки твоей касаться

И окунаться в облако волос,

И чтоб спросили утром – Как спалось ? -

Закрыть глаза и в детстве оказаться.

И так хотелось жить не по науке,

А впитывая запахи и звуки,

И смыслов расплетая кружева,

Когда уже не верится в слова –

Лишь в то , что говорят глаза и руки.

Давай не будем подводить итоги –

Еще не все проверены дороги ,

Еще не все умчались поезда

В тот час , когда вечерняя звезда

Как поздний гость , застыла на пороге.

От воздуха пьянящего хмелея ,

Мы сделаемся проще и смелее ,

Душою ощущая , что не зря

Учились жить , о прошлом не жалея,

Как озеро. Как темная аллея.

Как снегири на фоне января.

Качался  дождь в ветвях, как обезьяна,

Висел на проводах, стучался в дом,

И мир был совершенен, без изъяна,

Так чист и свеж, что верилось с трудом.

И не хотелось ни борьбы, ни спора,

Лишь только б дождь за окнами стучал,

Лишь только б звук, нет, отзвук разговора

Иной судьбы начало означал.

Мне нравится его повадка лисья –

Как старый маг, рожденный из воды,

Он тронет кистью фонари и листья,

И в ночь уйдет, и смоет все следы.

Он нам сквозь сон протягивает руку,

Лишь мы и дождь на свете – ну и пусть.

Я расставаний горькую науку

Давно учу, как рифмы. Наизусть.

Под ветром изгибая спины,

Во сне, а, может, наяву,

Плывут сугробы, как дельфины,

В январских улиц синеву.

И, одинокий, как подросток,

Что мерзнет в куртке на ветру,

Ждет пешеходов перекресток,

Пустой и тихий поутру.

Январь. Кончается неделя.

Спешит ближайший выходной,

Как будто сказочный Емеля,

На печке, добрый и хмельной.

Вот так, неделю за неделей,

На тонких спицах бытия

Я жизнь вяжу, и жизнь моя –

Река среди стремнин и мелей.

Плывет трамвай звенящей лодкой,

И кто-то странный по реке

Идет скользящею походкой

С волшебной палочкой в руке.

А тот, кого она коснется,

Сперва уснет, потом проснется,

И вдруг увидит наяву:

Под ветра звучные аккорды

Дорог заснеженных фиорды

И свет, летящий ы синеву.

Так хочется не выживать, а жить,
Бед избегать движением небрежным,
Чтоб летом пить росу, зимой кружить
Снежинкою над полем белоснежным,

Чтоб запах свежескошеной травы
Соединялся с музыкой прибоя,
Чтоб жертвою ни злобы, ни молвы
Не стать, а просто быть самим собою,

Чтоб чувствовать неповторимый вкус,
Переживая каждое мгновенье,
Чтоб опыта невыносимый груз
Не боль с собою нес, а откровенье.

О Господи, как беден мой язык!
Как ни борюсь, все выразить не в силах
Как я люблю все то, к чему привык,
Как не хватает тех мне, кто в могилах...

Но пусть без слов, пусть, как в немом кино,
Как бабочка, что в душу залетела -
Лишь чувство благодарности одно
Живет в груди, и нет ему предела...