Сергей Кропотин

Окутанная белым одеялом
Тоскливая и скучная планета,
А запросто могла стать идеалом,
Но всë испортила туманность эта.

Всегда ты одинок в тумане плотном,
Ведь ты не видишь дальше пары метров,
Вокруг одно кисельное болото,
И ты уже почти что жаждешь смерти.

И даже инфракрасные приборы
Пробить не в силах пелену тумана,
Вокруг тебя занятные узоры,
Привычным стал уют самообмана.

Рассеиваешься среди дисперсий,
Материя сливается с волною,
И, как ты над загадками не бейся,
Но истина окажется дрянною.

В себя поверить – сложная задача,
И одиночество тому виною,
В тумане сны ни капельки не значат,
В нём тает всё плохое и земное.

Он больше чем туман - другая сущность,
Он – это ты, при этом всеобъемлющ,
Но Космосу ты всё же не подручный,
Он для тебя товарищ и тюремщик.

Неподвластно время изучению,
Формулы сплошные и теории,
Якобы доказано энштейнами,
А на деле это бутафория.

С временем пространство крепко свёрнуто,
Словно аксиома тот континуум,
Есть ли измерение четвёртое?
Вдруг несуществующее видим мы?

Где предел научного познания?
Где начало фантастичных домыслов?
Зря считали время мы заранее
Проявлением реальным Космоса.

Время - это просто ощущение,
Наша потаённая фантазия
В том, что можно жизни наши бренные
Повернуть вспять при любой оказии.

Не увидеть нам потока времени,
Нет, скорей всего, его в наличии,
Тычутся во тьме гипотез гении,
Спутав настоящее с мифическим.

Люди - существа с такими свойствами:
Вряд ли для чего-нибудь почешутся,
Ежели не будет удовольствия,
Сапиенсам не прожить и месяца.

Человек быть должен только в радости,
В статусе счастливого спокойствия,
И всю жизнь для этого горбатится,
Только этого на самом деле хочется.

Постоянно удовлетворение
Должен человек в себе испытывать,
Сделано так потому, наверное,
Что по сути он ведь тварь ленивая.

И давно почили бы от голода,
Люди все без счастья насыщения,
Лишь еда была бы бесподобная -
А важнее вкуса пищи нет для них.

И угас бы род весь человеческий,
И не предавался размножению,
На планете больше не отсвечивал,
Если б не вела плоть к наслаждению.

Даже сон приводит к удовольствию,
Спать ложатся в сладком предвкушении,
Высыпаться вот не всем приходится,
Но стремятся к этому со рвением.

Вряд ли стоит это удивления -
Если даже акт метаболический
Завершается приятным облегчением,
Удовлетворением эпическим.

Жизнь наполнена людская радостью,
Человека кто создал, был грамотным,
Ведь без позитивной стимуляции
Homo piger* вымер бы, как мамонты.

*человек ленивый (лат)

Отправили космические зонды
На обещающие мы экзопланеты,
Расширить чтобы знаний горизонты,
И дома в безопасности сидеть при этом.

Трусливы стали мы и осторожны,
Не так, как нам в двадцатом веке представлялось,
Но это не тревожило, похоже -
Наука продолжала изучать реальность.

В исследования риск не вносили -
Мы отказались от полётов с человеком,
Познание не потеряло в силе -
Прочёсывали зонды Космос по парсекам.

И, наконец, настала эта фаза –
Открыли мы не гуманоидную расу,
Китайское, Роскосмос, ESA, NASA… -
Все-все агентства воодушевились сразу.

С трудом смогли найти язык мы общий,
Негуманоиды нам стали симпатичны,
И поняли, что эта раса хочет
С людьми общаться дальше лишь на встрече личной.

Мы были рады, всё же отказавшись,
Ведь пилотируемых нету аппаратов,
Инопланетцы, закудахтав: «Как же?!» -
Чуть не лишились чувств, их гребни стали в пятнах.

«Трусливы и тупы вы, словно куры!
С такой доктриной на космическую сцену?
Без личного полёта – синекуры
Попытки ваши изучать миры Вселенной.

Оповестим космическое братство
Сейчас о вашем хитрокосточном народе,
Не следует вам за полёты браться,
Пока вы лично на контакты не пойдёте.

Прощаемся. От вас ждём визитёров.
Все ваши зонды вам обратно возвращаем.» -
Вот так нам нос птероиды утёрли.
Мы ощущали будто изгнаны из рая.

И вот, как желторотые цыплята,
Сидим мы со своими зондами в обнимку,
И хочется, и колется летать-то,
От страха, правда, вся Вселенная с овчинку…

Во тьме неведомых веков
У первобытного костра
Одетый в шкуры двух волков
Сидел предшественник Христа.

Нет, никакой он не пророк,
И знал-то вряд ли сотню слов,
Моралью хвастаться не мог,
Не представлял себе любовь.

Не подставлял щеки другим,
Гуманность - не его конëк,
Жизнь проводил как пилигрим,
Вот только что молитв не рëк.

Не усмирял свою он плоть,
Потребностям всем потакал,
Не жил в его душе Господь,
Был разум развит лишь слегка.

Но, несмотря на все черты
И на звериные меха,
Простые чистые мечты
Его не ведали греха.

Не знал про праздность и про лень,
Подобный здесь не проживëт,
Чревоугодье? Раз бы в день
Попало что-нибудь в живот.

Богатым стать не помышлял,
Богатство тут топор, копьë...
Какой бы ни был ты дохляк,
Но с ними хищника убьëшь.

Для похоти нет места там,
Всë чëткую имело цель,
Измены, ревность, стыд и срам
Любви не портили процесс.

Нет подлости в его душе,
Не делал зла исподтишка,
И прямота - не просто жест -
Людская сущность в те века.

Уныния не властна плеть,
Хоть ждëт в конце пути скорей
Его мучительная смерть
От рук людей, когтей зверей.

Без искушений и страстей,
Он образ жизни вëл простой,
И человека нет честней,
Чем ископаемый святой.