Злотин Игорь

Поднимите мне веки, нет сил видеть прежнюю тьму.
Покажите мне мир - его горы, дороги и реки.
Покажите мне радость и горе, и пир, и чуму,
Дайте глянуть на свет, поднимите мне веки, калеке.

Эй, философ, не прячься, брось мел, от меня не уйдешь.
Хватит требник листать, хватит биться о пол головою.
Растолкуй-ка мне лучше, слепому, где правда, где ложь.
В чем-то важном мы схожи, нелепый бродяга, с тобою.

Здесь так тесно в толпе домовых, водяных, упырей.
Может, вместе сбежим - что нам пляски чертей да скелетов?
Ключ отыщем от запертых стражами крепко дверей,
За которыми радугой выгнулось жаркое лето.

Ну, а ты, моя панночка, разве не хочешь со мной?
Ты ведь тоже в гробу своем бьешься в негаснущей муке.
Оседлай и меня как Хому, вскачь пусти под луной,
Грудь мою пусть овьют твои нежные мертвые руки.

Где же вы? Отзовитесь... Ах, да, я забыл, вас тут нет.
Вы придуманы мною, чудовища и человеки.
Не беда, я и сам сочиненный безумцем сюжет.
Но смотрите, как я поднимаю проклятые веки!..

Резкий крик петушиный летит из-под купола вниз.
Застывают уродцы в причудливых позах навеки.
И стекает слеза из сожженных рассветом глазниц
Неуклюжего монстра, впервые поднявшего веки. 

Зеленый квадрат среди каменных клеток -
Здесь вечная осень, здесь вечное лето,
Зима бесконечна, весна не проходит...
И сам ты в кружащемся праздно народе
От клумбы до клумбы толпою беспечной
Себе отчего-то покажешься вечным.
Как будто в прудах златохвостые кои
Тебя вековым одарили покоем,
Как будто на грядках аптечных созрели
Волшебные травы заветного зелья.
Как будто от дуба с седою корою
Бессмертием ты заразился как корью.
И будешь бродить, вечно юный и старый,
Улыбкой встречая влюбленные пары,
Агукая детям, кивая знакомым,
Таинственной силой по кругу влекомый,
Забыв то, что было, приняв то, что будет,
Гербарий слагая из веточек-судеб
В зеленый альбом между каменных клеток,
Где вечные зимы, где вечное лето.

Старый Пушкин над томом Толстого
Бакенбарды седые ерошит,
То согласно кивая, то хмурясь,
На полях неразборчиво пишет.

Старый Пушкин, на Невском проспекте
Достоевского встретив, учтиво
С ним раскланивается и дальше
Моцион продолжает привычный.

Старый Пушкин смеется до колик,
Чехонте фельетоны читая,
И старушку, что рядом с вязаньем,
В бок толкает: "Смешно ведь, Наташа?!"

Старый Лермонтов нынче в фаворе,
Старый Пушкин завидует втайне
Генеральским его эполетам
И поэмам о Плевне и Шипке.

Старый Пушкин приехал в больницу.
Тишина в полутемной палате.
На кровати застыл изваяньем
В летаргическом сне старый Гоголь.

Нам не грозят с тобой измены,
Нас не заест унылый быт,
От ревности не вскроем вены,
Не заболеем от обид.

Что наши клятвы, наши ссоры,
И милый треп, и пьяный бред?
Лишь пиксели на мониторах,
Лишь кнопки "Enter" и "Reset".

Та страсть, что рвет иным аорты,
Выносит мозг, терзает пах,
Для нас всего лишь пара фото,
Всего лишь селфи впопыхах.

Рабочим днем, бессонной ночью,
Отдавшись чувственной игре,
Мы только буквы, только строчки,
Мы только точки и тире.

В онлайне, кстати ли, некстати,
Друг другу отстучим: "Привет:-)"
Мы снова в чате, снова в чате,
Мы там, где, в сущности, нас нет.

Покуда трафик наш оплачен,
Не нужно встреч, разлук и слез, -
За нас смеются смайлы, плачут,
За нас целуются взасос.

Останемся - пропущенным звонком,
Мигнувшей лампой, пеплом сигаретным,
Нелепым сновиденьем предрассветным,
Скрипучей половицей, сквозняком.

Пчелой влетим в открытое окно,
Булавкою кольнем, вязальной спицей;
Закладкой, недочитанной страницей
Останемся, недопитым вином.

Еще хотя бы раз мелькнем в толпе,
Почудимся за стеклами вагона.
На станциях, на долгих перегонах
Оттаяв в человеческом тепле,

Задержимся украдкой, не спросясь.
Дождя слезинкой, солнечною пылью
Останемся... По-детски притворясь,
Что вовсе никуда не уходили.