Кристина Крюкова

Когда настало Завета время,
Препятствий мнимых исчез оброк,
И груз ошибок - уже не бремя,
А твёрдо выученный урок,
Тогда ты, к цели ступая твёрдо,
Идёшь, как воин, в доспехах лет
И верность слову проносишь гордо
Сквозь блеск и пену чужих побед.
Тогда ты только с собою в мире,
Когда не ждёшь, что тебя поймут:
Не растворяя себя в эфире
Чьих-то сеансов, часов, минут.
Когда для тебя абсолют - свобода,
Она набатом в висках звенит,
А переменчивая погода
Куёт из плоти твоей гранит:
Тогда, меж небом и ржавой пашней,
Столпом горящим тебе стоять,
И свет твоей одинокой башни
Сквозь время будет другим сиять.

Накуролесил дождь в ночной Москве, 
Декабрь бородатый растревожен, 
Ступает по разбуженной траве -
И ни снежинки на сапожной коже. 

Грохочет в жестяной отлив горох, 
Нахохлились синицы и сороки, 
А вместо птичьих игрищ, суматох - 
Вода, журча, несет свои потоки. 

Зачем гремит она под Новый год? 
Где все молчало, словно в царстве сонном. 
И тяжко охнув, фонари вот-вот 
Исчезнут в этом омуте бездонном. 

Вертится шар волчком вокруг светила,  
Свой срок прожив, под снегом спит листва, 
А мы все ждём, чтоб вечно так и было, 
Но у природы есть свои права: 

Печаль к лицу ей, радость юных лет,  
И соблазнительна любая шалость.
Простим ей этот милый, детский бред,
Что для веков, мой друг, такая малость...

Вырывается Ночь из объятий хмельного угара,
Круторогим серпом извлекая Селену из недр,
Бледный лик осветил пепелище дневного пожара,
Там где прадед, ликуя, промчался безжалостно щедр.

Заливается небо прохладной, густой акварелью.
Вспыхнул первым воинственный Марс над повисшей рекой, 
Но его убаюкать своей незатейливой трелью 
Камышовка взялась, возвращая вечерний покой.

Упивается небо Гемеры чарующим шлейфом,
Облака розовеют и падают в зеркало сна.
Льётся тьма как вино, пробуждаются старые эльфы,
И планета Вода нам становится слишком тесна.

Обнажается Ночь бесконечностью тьмы и мерцания
Звезд далёких, давно в своих гнёздах погасших уже,
И тревожит сердца неразрывность оков мироздания,
Гимн свободе рождая в одной бесконечной душе.

У зарослей сиреневой гвоздики, 
Из снов заутренних туманов сделав шаг, 
В озёрных водах собираю блики, 
И длинноногой цаплей созерцаю, как: 

Ночной фантом в изнеможеньи тает, 
Слезой забвенья омываются луга, 
Чертополох бутоны пропускает 
Сквозь вензель августа, закрученный в рога

Коров-стогов. И сосны - великаны
Хранят в покое сад, но в завитках оград 
Осенние взрываются вулканы 
Последних астр, и облетает виноград. 

Пусть кончен бал, ты грезишь о мазурке, 
О, мотылёк, твой разум обречённо спит. 
Так оглянись, сентябрь в латунной турке 
Пылает вереском, шиповником кипит. 

Летит, как дух, сквозь плен паучьих сеток, 
И, в Арлекина превращая сонный лес, 
Наш  многоликий волоокий предок 
Котом Чеширским улыбается с небес.

Желтеют и плачут повисшие ветви берёз,
Их слёзы, как сироты, вьются в пыли у дороги.
Не спеты все песни, и осень ещё не всерьёз,
А грусть уже пишет безмолвно свои монологи
Строку за строкою, вплетая колосья в венок
Из трав Ахиллеса, гвоздик, полиантовой розы,
Червём нимфалиды проворно мотает челнок,
Пока за кулисой - свинцовые ливни и грозы.
Над сказкой природа бессильно клонится ко сну,
Закат краснокожий повис у родного порога
Заморским индейцем, что чистит наживку-блесну,
И спущена в небо его золотая пирога.
Она понесёт над землёй увядающий день,
Осколки недолгих ночей беспокойного лета,
И сплетни черёмух, лениво бросающих тень
На клевер звенящий и мох полыхающий где-то...