Владислав Южаков

Генеральская дача стоит за высокой оградой – 
Ну, не любит хозяин себя выставлять напоказ… 
Никого из чужих, а внутри тишина и прохлада. 
И задёрнуты шторы от слишком внимательных глаз. 

Вот и нынче на чёрной служебной машине подъехал, 
Безучастно взглянул на гуляющий в шортах народ, 
Ухмыльнулся собачьему лаю и детскому смеху, 
И исчез во дворе за железом тяжёлых ворот. 

А на улице август – палящее солнце в зените. 
Отгремела гроза и куда-то бесследно ушла. 
И ни облака в небе – лишь две размахрённые нити 
Тянет ввысь за собой самолёта стальная игла. 

Это лето окрашено в жёлтый, зелёный и синий. 
Этим летом исчезли из спектра другие цвета. 
И на тысячу вёрст – одуряющий запах полыни, 
И дождинки блестят на отмытых от пыли листах. 

И пока не с руки вспоминать про снега и морозы, 
Детвора по ночам залезает в чужие сады, 
Над высокой травой пролетают шмели и стрекозы, 
И срываются с веток созревшие к сроку плоды. 

Если б людям почаще вдыхать ароматное лето, 
Больше было бы счастья и реже бы грызла тоска… 
Генерала нашли на ковре – с именным пистолетом, 
В орденах и медалях, и с дыркой в районе виска. 

«Господин Ланцелот, вы – воитель, герой, икона.

Вы сумели в неравном бою одолеть Дракона.

Мы без сна и без отдыха славим ваш подвиг ратный.

Но скажите, нельзя ли Дракона вернуть обратно?

Да, мы в курсе: кровавый режим, жернова репрессий,

Деспотичная власть… Мы читали об этом в прессе.

Говорят, расстрелял семерых генералов кряду!

Но при нём казнокрадов сажали и был порядок.

Да, пускай кое-кто пострадал от его гонений,

Но зато не смущалась страна от пустых сомнений!

Не крутили по ящику пошлых, бездарных шоу!

И зарплату платили. И водка была дешёвой.

Помним ваши слова: «Я пришёл подарить свободу».

Только вы не спросили, нужна ли она народу.

Не зажарить её и под рюмку не съесть на ужин.

Не закутаться в ней, чтоб от ветра укрыться в стужу.

Вы её преподносите нам, как пирог на блюде.

Только всё, что действительно нужно обычным людям –

По доступной цене колбаса, молоко и яйца.

И тиран на престоле, чтоб было кого бояться.

Потому что когда без надзора, то сразу тащат.

И чем больше свободы, тем грабят наглей и чаще.

А мздоимство такое, что впору сигать с балкона.

Господин Ланцелот, прикажите вернуть Дракона!

Вы сказали: «Добро победило». Так мы ж не спорим!

И поэтому просим сочувствия в нашем горе.

От свалившейся с неба свободы народу худо!

Можно дать вам совет? Уезжали бы вы отсюда…».

Скомкан лист и движением кисти отправлен в урну.

Каждый день эти письма. От них, как с похмелья, дурно.

Он коня оседлал и накинул походный китель:

«Вы ж свободные лю… Впрочем, делайте что хотите...».

Трубят ветра, бесчинствуют дожди,

Асфальт одолевают листопады.

Надсадное хрипение в груди –

Как скрежет затупившейся лопаты.

Октябрь. Предвосхищение распада.

Кто тут вещал про встречу впереди?

Октябрь ужасен. В комьях шелухи,

На перекрёстке улицы осенней

В припадке алкогольного веселья

Цитирует нелепые стихи

Очередной свихнувшийся есенин,

Но зрители по-прежнему глухи.

Лишь мы истошным возгласом: «Налей!»

Грядущую распутицу встречаем.

Фонарный свет сквозь ветви тополей

Желтеет, как лимон в стакане с чаем.

Октябрь, октябрь, исчадие печали,

Я за тебя не дам и трёх рублей.

Ни то, ни сё, ни лето, ни зима –

Издёрганная осень-полукровка.

Прожить тебя и не сойти с ума –

На то нужна известная сноровка.

Распитая в подъезде поллитровка –

Лекарство ненадёжное весьма.

Но как, скажи, ещё лечить хандру?

Сегодня нет причин жалеть патроны.

Дав волю заскучавшему перу,

Пью за тебя и шлю привет огромный.

Я не забыл твой адрес электронный:

Oktiabr@osen.ru

«Кому это надо – страдать столько?» –

Подумал я, в пальцах вертя пробку

(Злодейка-судьба загнала в угол –

Поганый подарок принёс Санта:

Анюта, зараза, ушла с Колькой…).

Потом без закуски махнул стопку

И задал бесцельный вопрос Гуглу:

«О’кей, многознайка, ты как сам-то?».

А он отвечает: «Да так, средне…

Шуршим помаленьку в своей нише…

Но в жизни, конечно, не всё ладно –

Устал от вопросов, сдают нервы…

Клиенты такие несут бредни!

Но чаще банальную чушь слышу:

«Как стать депутатом?», «Зачем гланды?»,

«Когда будет Пасха?», «Почём евро?»…

Больничный бы взять, заболеть гриппом…

А лучше начальство послать смачно,

Треклятую сеть отключить нафиг

И утром с палаткой уйти в горы!».

Затем на минуту замолк, всхлипнул,

А после сквозь слёзы сказал мрачно:

«Последнее время шалит трафик…

И юзеров мало... Помру скоро…».

Мы пили всю ночь. Он играл Баха,

Артхаусной ленты крутил трейлер,

А я сожалел, что терял много,

Полжизни прожив дураком круглым,

И всё, что отгрохал, пошло прахом.

А всё, что осталось – внимать трелям

Айфона, побитый водить Логан,

Ругаться на Санту и пить с Гуглом.

Когда его терпение иссякло, 
И стало жить совсем невыносимо, 
Он вышел из себя и по вселенной 
Помчался вдаль мерцающей звездой. 
А тело без него мешком обмякло 
И виделось чужим и некрасивым. 
И всё, что было, показалось бренной 
И никому не нужной ерундой. 

Внизу вокруг него кипели страсти: 
Там в трубки телефонные орали, 
И про уколы в сердце говорили, 
И делали дыхание рот в рот. 
А он парил в невиданном пространстве, 
Пронизывая времени спирали, 
И пребывал в нездешней эйфории. 
Но всё ж вернулся, сделав поворот. 

Пришел в себя, порылся торопливо, 
Забрал в былом двенадцать точных строчек, 
Шесть добрых слов, четыре главных встречи, 
Пейзаж в окошке с видом на прибой, 
И твой давнишний взгляд – ещё счастливый, 
Внимательный, влюблённый и порочный. 
И вышел вон. Теперь уже навечно. 
И дверь прикрыл тихонько за собой.