Александр Воеводин

Перезвон раздаётся на звоннице
В тишине обезлюдевших мест,
На облупленном куполе клонится
Ураганом расшатанный крест.

Обветшали ступени дощатые,
Окна в ризнице пыль замела;
Как старушка, вконец обнищавшая,
Церковь ищет приют у села.

Но селяне в ней больше не молятся,
Не латают прорехи, как встарь,
Лишь ветра окаянные ломятся,
Да трезвонит безумный звонарь.

Снег и дождь, и солнце – вперемежку,
Мутный лёд и чистая капель,
Птиц на голых ветках головешки:
По́ небу сырому – акварель.

Снег роняет в грязь свои белила,
Дождь за ним расплёскивает тьму;
Вслед за подмастерьями, Светило
Пишет: над осинником кайму,

Мрачные сугробы-саркофаги,
Ранних почек серебристый мех,
Чахлые берёзы в кляксах чаги;
По́росли, стремящиеся вверх.

С каждым годом мне дороже вёсны,
В буйстве возрождения леса;
Синие, оттенка купороса,
Сквозь прорехи в тучах, небеса!

Трепещут последние листья
На сломленных ветром ветвях,
Холодные струи повисли
На шляпах и на фонарях

И чавкают жадно подошвы,
И флейта нестройно поёт,
И кто-нибудь очень хороший
Сегодня спокойно помрёт.

Я вырастил свой аленький цветок
За изгородью из тернистых строк;
Пылает он, невидимый извне,
И сердце ледяное греет мне.

Другим цветам цветок мой – не чета:
За ним – заката алая черта,
За ним – огонь, сжигающий мосты,
За ним – слова заветные чисты!

Но ты пришла за ним издалека:
За семь морей дорога – нелегка;
Возьми его и возврати скорей, –
Своей любовью сердце мне согрей.

Напишешь ли письмо ей на Бали́,
Когда в груди помногу дней болит,
Туда, где в дымке тают корабли,
Надолго отрываясь от земли?

Напишешь ли письмо ей на Босфор,
Когда во снах – в глазах её укор,
Туда, где нет цепей и нет опор,
Где корабли выходят на простор?

Напишешь ли письмо ей в Зурбаган,
Когда алеет парус кровью ран,
Туда, где за чертой реальных стран,
Твой парус – в море – ей на счастье дан?