Александр Карпов

***

Я сотворил тебя из собственных фантазий,

а после до тебя сумел подняться сам.

Не опускай, прошу, меня с размаха наземь,

позволь мне побродить с тобой по небесам.

Я сотворил тебя из мрамора надежды,

из гипса грез ночных, из дерева мечты,

одел тебя в любви волшебные одежды,

позволь же мне с тобой по облаку пройти.

Я научу тебя похожей быть на птицу,

Раскинув руки, плыть над миром и мечтать,

и сверху узнавать людей знакомых лица,

которым не дано, как нам с тобой летать.

Я расскажу тебе преданья дней минувших,

в которых явь и сон навек переплелись.

Я покажу тебе вершины гор уснувших

и городов больших раскрашенную жизнь.

Не опускай, прошу, меня с размаха наземь,

дай полетать с тобой над этим миром всласть...

Я сотворил тебя из собственных фантазий,

ну как же ты смогла взять надо мною власть?

***

Завершив все дела, уйду.

Промолчит вслед оркестров медь.

Будет конь идти в поводу,

будет в небе звезда гореть.

На траве неприметный след

зарастёт через полчаса.

…Вроде шёл я, а вроде нет

по дороге на небеса.

Шёл, конечно, иначе как

и зачем в этом мире жить?

Может, понял не каждый знак

и терял временами нить,

был в разладе с самим собой,

отвлекался на чудеса…

Но всё так же я шёл домой

по дороге на небеса.

Дышит в спину мне верный конь,

завершается наш поход,

а звезда рядом – только тронь:

упадёт, словно спелый плод.

Льётся в душу нездешний свет,

посмотрел, а вокруг – краса!

…Ни о чём сожалений нет

по дороге на небеса.

***

Нарисовал художник дом,

и поселились люди в нём.

Купили книги, стол, кровать

и стали жить да поживать.

Варился суп, кричал малыш,

в норе точила зубы мышь.

Упругий дождь и звонкий гром

не задевали этот дом.

В окно струился солнца свет

и падал пятнами на плед,

кричали птицы за окном,

и был счастливым этот дом.

Но где-то лопнула струна,

и неизвестно, чья вина,

а только холод в дом вошёл

и сел хозяином за стол.

И смех растаял, словно лёд.

И больше в доме не живёт

ни ласка рук, ни нежность слов,

да мало ль есть таких домов.

Художник свой рисунок взял.

"Не получилось", – он сказал,

вздохнул устало, а потом

резинку взял и стёр весь дом

и всех, кто поселился в нём.

Нарисовал художник дом…

***

Я сюда никогда не вернусь

ни смеяться, ни плакать, ни петь.

Белым лебедем кружится грусть

и не может никак улететь.

А в пространстве пустынных дворов

бродит эхо, пугая собак.

Я, наверно, не слишком здоров,

если сделал всё именно так.

Просто вышел из дома и вот

вдруг решил, что в дорогу пора.

Мне крылом помахал самолёт

и позволил пройти чёрный кот –

это добрые знаки с утра.

А потом по асфальту прошёл

тёплый дождь и позвал за собой.

Понял я – будет всё хорошо,

и не стал возвращаться домой.

И не стал сожалеть о былом,

о несбывшихся снах горевать,

пусть отныне дорога – мой дом

и по ней мне шагать да шагать.

Пусть с погодою что-то не так:

ветер странствий трясёт провода.

Бродит эхо, пугая собак…

Я сюда не вернусь никогда.

***

Мы улетим с тобой на небо –

прекрасен будет наш полёт.

Садовник местный даст нам хлеба

и ключевой воды нальёт,

а после пустит прямо в кущи,

где трав благоуханных мёд,

но с яблони дикорастущей

вдруг кто-то яблоко сорвёт.

Я или ты – не так уж важно.

Мы снова с неба упадём

туда, где были не однажды

под солнцем, снегом и дождём,

туда, где музыкой печальной

пытались радовать сердца…

Но радость – это отзвук дальний,

А у печали нет лица.

Ну что с того? Нет – и не надо.

Мы, как и прежде, будем жить

и эта глупая бравада

нам всё поможет сохранить:

непредсказуемых полётов

наверх ведущие пути,

округлость яблока и что-то,

чему названья не найти,

что позволяет жить, не каясь,

преодолев и боль, и страх,

и растворяться, оставаясь

лишь вкусом яблок на губах.