Подборка стихов, участвующая в конкурсе «45-й калибр – 2018»

Виктория Кольцевая

Украина, Ровно


Щедрик

Пока анисовой виной
до ободка наполнен глечик,
впадает выговор ночной
в листвяный шелест польской речи,
в ракушку уха, 
в завитки 
песка, дробящего минуты, 
в явленье царственной реки
с гортанным криком диких уток.
И в потаенные ходы
едва намеченных прожилок 
с предощущением беды,
покуда счастливы и живы.

Из этой замеси густой  
в цветные проруби стаканов
нырнет рождественской звездой
сухая звездочка бадьяна.
Чтоб удержавшись на плаву
и губ коснувшись ненароком,
тебе шепнуть, что я живу
вне места, имени и срока.


Шар-птица

Всю ночь стою столбом, 
офонарев.
Весомые константы на дворе
подвижней, чем трава и мошкара.
И плоскость кровли, и объем шатра.
Осознанно крошится потолок.
На одинарных рамах и двойных
дрожит стекло.
И падает лубок,
затем что гвоздь не выдержал стены.
И утром не подумаю присесть.
Бревенчатый дебелый сопромат
вращается по кругу наугад,
то к лесу повернет, а то бог весть.
И в том бог весть
взлетает белый свет
как птица или шар. Одно из двух.
Сводя перемещение на нет
и фабулу, и зрение, и слух.
Теперь и мне туда нужней всего,
в шар-птичий расширяющийся круг.
Не потому чтоб я ее…
но вдруг
она меня не меньше моего.
Вот-вот узнаю кто кого любил!
И белый шар уходит из-под губ,
дробящийся
и возведенный в куб
по мере откровения и сил.


Площадная куркума

Все лучше, чем в вечерней сказке,
придуманной позавчера.
Заплодоносил кедр ливанский,
проросший посреди двора 
от скрещивания черешен
с невыразимою тоской --

чей смуглый лик почти безгрешен.
Не больше грешен, чем левкой, 
чем крестоцветное семейство
вдоль крестоносного пути.
Конгениальное в злодейском,
дешевле было бы найти.


И терпкий дух Тутанхамона
наискосок пронзает двор.
В моих широтах вне закона
мускат, стреляющий в упор, 
порыв санталового ветра
и площадная куркума.
Но дух не призовешь к ответу 
за грех сведения с ума. 
Он беспокоен и под кедром
привык искать земной покой,
его  соломенные дреды,
напоминают наш левкой.
Мы все задумывали вместе:
ливан, черешни и тоску --

так не везло ничьей невесте 
и никакому кошельку.


Школа Черни

Это каждый охотник желает, лупцует и хлещет, 
черно-белую радугу мнет, разбирает по пальцам, 
это беглость,

врожденная выучка неандертальца, 
школа черни (почтение, Карл)

и подобные вещи. 
Под землей где-нибудь глубоко,

под водой и под рифом.
Совершенно, секретно, являясь другим наизнанку.   
Не услышишь ни звука, быть может,

но выдохнешь в рифму, 
вековечась как пыль

и струясь как  песчаные замки.   
Оттого уже сладко,

что терпко внутри или горько. 
Зарекаясь любой тишины,

рядовой и матросской, 
выходящее вон

разорвет и  подернется коркой, 
проникающим слоем забвения,

грунта и воска. 
Кем уйду от тебя --

Магометом, горой или мышью,     
облетевшей кувшин,

черно-белым (взле)тающим рядом.           
Это каждый фазан догадается,

если услышит, 
если ты, отрицая, продолжишь меня,

если надо.


Шелкопряд

Прилетай ко мне, шелкопряд,
мимо Огненных гор вдоль реки Меконг.
Это звук и русло сточной воды
и остывшие камни в один гнилозубый ряд.
Длинный список щебня, навеки почивший лонг
и над ним затрепещут твои черты.
И пыльца вспорхнет как иланг-иланг,
оживляя солнечную струю.
Скажут, парус белеет в чужом краю,
а тебе, однодневке, менять жилье
пропадать между черным и голубым.
Промолчи, что прядешь суровье.
А шелк
выдыхаешь порой. Как дым.

 


Перейти к странице конкурса «45-й калибр – 2018»