Подборка стихов, участвующая в конкурсе «45-й калибр – 2018»
Россия, Санкт-Петербург
Знакомиться с клавишами, узнавать
их запах и костяную гладкость,
нести на кончиках пальцев в кровать
звуков невесомые отпечатки.
Приклеившиеся невольно к коже
гул, свист, теньканье, звон
разлетаются в постели, как крошки,
покалывают, пытаясь проникнуть в сон.
Глаза изо дня в день привыкают
заполняться диезами и бемолями.
Их юркие чернокрылые стаи
никогда не оставят тебя в покое:
зовут, чирикая, где бы ты ни был,
требуют принести в жертву ребячье время,
превращая любые каникулы
в ежедневное служение Клементи и Черни.
И когда привыкают пальцы к баховскому глаголу
и в Моцарте пускают корни,
человек заканчивает музыкальную школу
и забывает о пианино так же, как о своём дипломе.
Маяковскому
Брик – это ведь всего лишь кирпич,
Владимир Владимирович.
Пусть на английском, а не на идиш -
какая разница. Видишь -
так и повисла камнем на шее
Лиличка, рацио-бестия, ворожея.
Бриками сыт по горло,
так и не вырвался… Соло
на револьвере вместо обещанного позвоночника -
а ещё Есенину посмертный выговор вычитал…
Списал смерть со своего же подстрочника
с предсказанной точкой выстрела.
А в свой час веснушчатая зазноба
с бульдожьей хваткой ухоженных рук
сбросила и свою жизнь - как камень в омут,
как башмак, в котором сломался каблук.
Тело, данное от рождения,
готовится к разложению
не сразу - постепенно, конечно.
Ни гладкость кожи, ни первозданная свежесть цвета – ничто не вечно.
Пигментные пятна – предвестники трупных.
Неумолимый закон вмешивается по-крупному
в целостность организма. Появляющиеся болезни
сигналят о близящемся распаде, движению к бездне.
То печень сдаёт, то глаза, то почки:
тело усиленно намекает, и позвоночник,
ущемляя мои свободы и нервные окончания,
просто устал быть стержнем, прервав молчание.
Тело готовится к распаду загодя, чтобы его владелец
успел осознать, прочувствовать: он – пришелец,
то есть пришёл – ушёл. Вместилище духа
значительно истрепалось, всё больше становится глухо
к желанию вечной молодости. Срок подходит.
Тело разговаривает со мной, улыбаясь грустно, и вроде,
я с ним не спорю – вхожу в положение и с каждым днём
душу всё больше подтягиваю к темени, чтоб подъём
был ей в час «икс» максимально прост.
Так что тело – это сожжённый за мною мост.
Говорят, в России надо любить пить.
А я не люблю. Прививали – да не привили.
Мол, какой же пиит не воспел золотой аи
и другие нектары или эффект, который производили
и спирт, и Вакхова влага, и янтарный коньяк -
есть ли действеннее ипокрена для тех, кто пишет?
Я не знаю, может и нет – не узнать никак,
потому что путь у меня такой скучноватый вышел.
Говорят, в России надо любить мат.
Мол, это пикантно, в нём энергия брызжет,
культурный код нации, препарат,
компенсирующий невроз от российской жизни.
Но вижу Машу, Ирину, Ольгу - чеховских трёх сестёр -
слышу, как раскричалась Аглая Епанчина -
вот он, родной по крови, близкий мне разговор,
здесь у бурлящей речи допустимая глубина.
Говорят, в России надо любить власть.
Лучшей не будет, мол - этой служи и пой,
в общем, блаженны кроткие, лучше пасть
в ноги, чем устраивать возмущённый вой.
А вот и тут я выпала из гнезда:
шея не гнётся кланяться, зорок излишне глаз.
Глажу иван-да-марью, клевер, ивы вблизи пруда -
вы – моя родина, в прочем не прижилась.
Листья едва народились, а велено им шуметь.
Трутся младенческие бока, дождевая плеть
хлещет спины, словно они виноваты -
нежная, бестолковая ребятня… Брат ударяет брата,
щелчки пощёчин, и ветер, войдя в роль Яго,
наушничает, подталкивает ватагу
к чему-то спонтанному – может, поэтому
шум выходит такой тревожный. Где-то
ниже, на кипящей реке, лодки вздрагивают у причала,
и чайка так жмётся к опоре моста, будто никогда не летала.
Перейти к странице конкурса «45-й калибр – 2018»