Альберт Нурдинов

Дней пять или шесть жара стояла –

Вступил июль в свои права.

Листва деревьев увядала,

И чахла сочная трава.

Над лесом марево дрожало,

Поблек от зноя неба шёлк,

Но в полдень туча набежала

И долгожданный дождь пошёл.

Его серебряные пряди

Хлестнули звонко по листам,

И пузыри на водной глади

Вскочили дружно тут и там.

Всё небо плотно затянуло

Свинцовой рыхлой пеленой,

Раскатом мощным громыхнуло,

И дождь полил сплошной стеной.

Деревья тянут ветки-руки

Навстречу струям из небес.

Сверканье молний, грома звуки

И ветра шум накрыли лес.

Но день недолго был ненастен – 

Гроза прошла за полчаса, 

И снова мир вокруг прекрасен,

Вновь голубеют небеса.

Кустов промокших гнутся ветки –

Стекает с них небесный душ,

Как зеркала в ажурной сетке,

Блестят в траве разливы луж.

Дрожат листвою чистой клены – 

С них смыты ливнем пыль и пух.

Так пахнет свежестью зеленой,

Что аж захватывает дух!

На влажных ветках птицы хором

Поют, щебечут и галдят,

Стрекозы, бабочки с задором

Прозрачный воздух бороздят.

И всё живое воспевает

Поток, струившийся с небес,

И с ликованьем оживает

Умытый летним ливнем лес!

Ах, как люблю я бабье лето!

Какая дивная пора!

Сентябрьским солнышком согрета,

Резвится в парке детвора.

Осенний парк подобен чуду!

Под неба ясного шатром

С деревьев лист слетевший всюду

Лежит причудливым ковром.

Березы в желтом одеянье

На фоне яркой синевы

Ласкают взор и обонянье

Щекочет запах их листвы.

Осин багряное свеченье

К себе притягивает взгляд,

И вызывает восхищенье

Рябин рубиновый наряд.

Влекомы ветром, паутинки

Летят по воздуху, легки,

Цепляясь нитью за былинки

И остроносые сучки.

Танцуют в воздухе нагретом

Два разноцветных мотылька;

Мелькая крыльями, дуэтом

Взмывают ввысь – под облака.

Ещё мир полон щебетанья

На юг не улетевших стай,

Но приближенье расставанья

Тревожит всех, и птичий гай

Стоит над полем и болотом,

А птичья молодь чуть светло,

Волнуясь перед перелетом,

В полете пробует крыло.

Уже недолго праздник будет

Плескать, бурлить со всех сторон –

Холодный воздух мир остудит

И погрузит природу в сон.

Но нынче – синью небосвода

И всплеском общей кутерьмы –

Прощальный бал даёт природа

В преддверии седой зимы!

Уходило тепло из лугов и полей,

Лес багряный листвой осыпался…

На заре далеко слышен крик журавлей –

В путь-дорогу косяк собирался.

Совершив над родными болотами круг,

Прокурлыкали птицы прощально,

И вожак, взяв по солнцу дорогу на юг,

За собою повел клин печальный.

Распластавшись в едином строю, журавли

Над полями, лесами летели,

Направляясь к зимовьям заморской земли,

Где не ведомы снег и метели.

Нелегка их дорога в чужие края –

Впереди перевалы белеют,

А за ними простерлись озера, моря…

И не все этот путь одолеют.

Но едва приземлятся в заморской стране,

Умиляясь зеленым листочкам,

Как возьмёт их тоска по родной стороне,

По далеким заснеженным кочкам.

И лишь солнце растопит снега, журавли –

Эти сильные смелые птицы –

Возвратятся назад на болота свои.

Хоть не всем им дано возвратиться…

Турист в тайге зимою заплутал.

Как он туда попал? Не в этом дело.

Он целый день: «Ау! Ау!» - орал

И «Помогите!» - тоже. Вечерело…

Вдруг сзади - громкий рык: «Мужик, ты чё?»

Хотел турист струхнувший «сделать драпа»,

Но в этот миг бедняге на плечо

Легла мохнатая медвежья лапа.

Мужик несчастный, чтобы не упасть,

Спиной вспотевшей к елке привалился

И, вперив взор в оскаленную пасть,

Он прошептал:

- Я, это… заблудился.

- А что весь день вопишь, как идиот,

Меня от сна в берлоге отвлекая?

- Вдруг кто меня услышит и найдёт, -

Сказал турист, испуганно икая.

- Да ты чудной! – зверь грозно заревел

(У мужика внутри похолодало), –

Ну, я тебя нашёл - как ты хотел.

Теперь признайся честно: легче стало?

Ах, как этот скрипач виртуозно играет!

Как его вдохновенна и властна рука!

И внутри у меня каждый раз замирает,

Нервных струн лишь коснется поверхность смычка.

Повинуясь ему, скрипка, словно живая,

То всплакнет как дитя у него на плече,

То ликует она, позабыть заставляя

О держащем в ладонях её скрипаче.

Я сидел перед ним в переполненном зале,

Ощущая так остро всей сутью своей,

Как слезинки все клетки души омывали

И мурашки бежали по коже моей.

А чудесная скрипка без устали пела,

То сердца разрывая, то смехом журча,

Точно внутрь её элегантного тела

В самом деле вселилась душа скрипача.

С просветленной душой и блаженной улыбкой

Я следил неотрывно, почти  не дыша,

За полетом смычка и божественной скрипкой –

Как поет в ней и плачет живая душа.